«В ней есть что-то схожее с мамой, — подумала Анна. — Прежде я не замечала. Что-то надежное, сильное. Мне бы хотелось ее обнять. Какое счастье — снова обрести маму. Интересно, она что-нибудь знает?»
Миссис Вернер была очень красива в темно-красном шелковом платье. И плечи у нее ослепительно гладкие и белые для старой женщины — а ведь ей уже за сорок. Гости расселись. Похоже, и вправду одна семья: родители, бабка и две дочери, примерно одного возраста с Анной. Белокожие, веснушчатые, горбинка на носу придавала их лицам горделивую стать.
— Я бы предпочла поехать в Европу, — сказала одна из сестер. На ней было платье из голубого батиста; длинные жемчужные серьги болтались, точно кисточки.
— И все же месяц в Белых горах — не так плохо, — заметила ее бабка. — А из Европы лично я обычно возвращаюсь без сил, это не отдых.
Анна бесшумно двигалась вокруг стола, подавала кушанья на серебряных блюдах, наливала прохладительный напиток из серебряного кувшина. Осторожнее, не пролей! Воротник у бабки из валансьенского кружева. Миссис Монахан объясняла, чем отличается это плетение от других. Хорошо, что он на меня не смотрит. Увидимся ли мы потом, когда уйдут гости?
Анна кружила вокруг стола; разговор перепархивал через стол, и она слышала обрывки, отдельные фразы.
— Кайзер сошел с ума, вы меня не переубедили…
— Я слыхала, они продают дом в Рамсоне…
— Подоходный налог просто непосилен. Ваш Вильсон сущий радикал…
— …купила у Мильгрима такую парчу на платье…
— Анна, пригласите сюда миссис Монахан и Агнессу, — шепотом велел мистер Вернер.
Она не расслышала, и хозяин повторил свою просьбу.
— И принесите шампанское, — добавил он.
Наполнив шампанским три пустых бокала, он передал их Агнессе, миссис Монахан и Анне. Затем он поднял свой бокал; все притихли.
— Не знаю, как выразить, до чего мы счастливы. Прошу поэтому просто выпить за этот счастливейший в нашей жизни день. За будущее нашего сына Пола и Мариан, которая скоро станет нашей дочерью.
Тост произнесен, бокалы встретились над столом, слышен хрустальный перезвон. Мистер Вернер встал и расцеловал девушку в голубом в обе щеки. Она что-то сказала — мило, спокойно; все засмеялись. Смех гулкий, отрывистый, словно вылетают пробки от шампанского.
— Теперь-то я могу признаться, что мы надеялись на этот союз с самого вашего детства, — сказала миссис Вернер.
— Такое счастье для обеих семей, — отозвался кто-то.
А миссис Монахан сказала:
— Вот и еще одна свадьба в доме — с Божьей помощью!
