— Интересно, но ты мне все расскажешь, — он притянул её к себе, обнимая за плечи, — а пока я лучше буду наслаждаться обществом прекрасной женщины, чем думать о судьбоносных безделушках.
Ив улыбнулась, принимая комплимент, но не унималась.
— Никто не смог определить из чего сделан медальон. С виду серебро, а на деле — неизвестный металл…
Заметив его укоризненный взгляд, Ив сдалась и потянулась за поцелуем. Риган прав, у них ещё будет время поговорить серьезно о том, что её волнует. А пока можно заняться не менее приятными вещами.
Путешествиям по морю Риган предпочитал сухопутные. Сунуться на палубу в солнечный день было не реально, а в случае особо продолжительных поездок, приходилось тащить с собой багаж в виде постоянных любовниц, читай завтрака, обеда и ужина. Во множественном числе, потому что одна-единственная дама такого путешествия просто-напросто не пережила бы. На этот раз с ним была Ив, но по-настоящему Риган не кормился ей ни разу за все время их близости, не считая первой ночи. Знакомство с ней продолжалось не так, как обычно с другими. Ему нравилось её дразнить, нравилось слышать её смех, нравилось быть рядом и заниматься сексом, чувствовать её кровь на своих губах, засыпать рядом, нравилось просто болтать обо всем, и, черт подери, все это было сосредоточено в одной женщине! Не то чтобы он верил в то, что это навсегда, но она будила в нем воспоминания. Воспоминания о другой жизни, в которой он был ещё человеком. И о той единственной, которую Риган любил.
Её звали Бланш Браун-Линтон, у её отца было небольшое поместье под Карлайлом. Зажиточный человек, так и не удостоившийся титула, о котором с детства мечтала его дочь. Они с Риганом были похожи больше, чем ей того хотелось бы. Ему повезло родиться — повезло в прямом смысле, потому что как только лорд Эванс узнал, что хорошенькая ирландская горничная залетела от его любовных утех, сразу вышвырнул её на улицу. Лайл Хэйс пошла по рукам ещё до того, как Риган появился на свет, а после родов окончательно сменила профессию. Леди Эванс, которой никак не удавалось забеременеть, уговорила мужа забрать ребенка к себе. Так Риган обрел место в отчем доме и для общества стал наследником лорда Эванса. Возможно, на этом вся эта трогательная до слез история и закончилась бы, он бы вырос в обожании мачехи, которой некуда было пристроить нерастраченную нежность, унаследовал титул отца и занялся каким благопристойным занятием, но Эмилия Эванс забеременела. Она умерла при родах, но отец получил законного наследника, о котором так долго мечтал, а Риган — отчуждение и забвение. Разумеется, его происхождение держалось в строжайшей тайне, но знание домашних, их в большинстве своем косые взгляды, даже прислуги, стали его проклятием. Впервые он узнал о своем происхождении в восемь лет от отца. Они с братом что-то в очередной раз не поделили, и Ригану прилюдно указали на его место. В тот же вечер он впервые подрался со своим ровесником, сыном конюха, который явился на кухню и, кривляясь, сообщил, что его мать шлюха. На следующий день Риган сбежал из поместья, и каким-то чудом ему удалось добраться до города и до борделя. Где он выяснил, что Лайл Хэйс умерла несколько лет назад от туберкулеза. Его нашли, вернули домой, и за этим последовало жестокое наказание. В дальнейшем драки стали для него привычным делом — он защищал честь матери, которую не видел ни разу за всю свою жизнь. Каждый день ему приходилось доказывать всем, что он достоин находиться в одном доме со своим братом и отцом, а малейшая оплошность стоила очередного пренебрежительного: «Что взять с ублюдка».
