Страх и удивление в глазах Ив сменились яростью. Она рванулась так, что чудом не порвала цепочку с медальоном.
— Если хотел заполучить это, — она презрительно сощурила глаза и спрыгнула с постели, совершенно не стесняясь своей наготы, — то не нужно было так напрягаться и соблазнять меня, Эванс. Ужасно, что тебе придется составить мне компанию на раскопках.
Схватив халат, Ив накинула его на плечи, и Риган едва успел перехватить её у дверей. Умеет же девчонка разрядить обстановку: её только что цапнули за плечо, и по идее она должна бежать от кровожадного любовника так, что только пятки сверкают. Она и бежит, вот только совсем по другой причине. Потому что считает, что ему нужны были не её прелести, а старинная побрякушка. Риган даже не старался сдерживать смех, обнял её за талию и притянул к себе.
— Я хотел тебя, — весело сообщил он, — и сейчас хочу не меньше. Твоя бирюлька всего лишь повод. Но сейчас я рад тому, что повод нашелся.
Его прикосновения по-прежнему волновали ее, но Ив продолжала злиться, и в объятиях словно превратилась в статую. Это не отменяло того, что для Ригана она все ещё оставалась горячей штучкой. Прав он все-таки был в своих предположениях, что в самых тихих девочках самые сильные водовороты страстей.
— Убирайся, — тихо, но твердо приказала она и добавила уже язвительно. — Ты не сможешь меня убить, пока не нашел то, что ищешь. А я единственная в поле зрения, кто знает, где искать.
— Открою тебе секрет, дорогая Ив, — насмешливо произнес Риган, — захоти я того, ты мне выложишь все, не сходя с места. Где, что, как. Но я не хочу. Я хочу провести это время с тобой.
Он притянул её к себе, целуя в губы, положив руку на соблазнительную задницу. Ив яростно ответила на поцелуй, соски от прикосновения к груди затвердели, а ее сердце колотилось так, будто вот-вот собиралось выпрыгнуть из груди.
— Не все так просто, — услышал Риган, едва оторвавшись от её губ, — потому что я сама пока многого не знаю. Но только я способна разгадать вторую часть шифра, оставленного отцом.
Она говорила правду. Страх испарился, уступив место ярости и силе духа, благодаря которой она до сих пор держалась, не скатившись в истерику. Возможно, именно эта самая сила заставила его выжидать неделю перед тем, как перейти в наступление. Именно она побудила его открыться и не пудрить мозги вмешательством в её разум. Впервые за долгое время ему хотелось понравиться женщине не на час или на неделю, представиться самим собой, а не фальшивым образом циничного дамского угодника.
