Окрылённый нежданной удачей, постарался найти ещё. Только через неделю смог подобрать ключи к ещё одному человеку, да не простому, жизнью тёртому.
У соседей мужик один забор кирпичный клал. Весело так, быстро и споро, с песнями да прибаутками. Только песни всё блатные да тюремные. На груди иконостас наколот. Орёт на всю улицу да кирпичи кладёт. Заговорили, познакомились. Оказалось, зек он бывший, девятнадцать лет отсидел, только что вышел. Две ходки сделал. Первую, на четыре года, по хулиганке. Вторую, уже на пятнадцать лет, за превышение мер допустимой обороны — двоих хачиков их же ножом зарезал. Был суд. Посчитали, что необходимая оборона превышена, да и судимость имелась по той же статье. Припаяли по полной, снисхождений никаких не получил. Теперь, спустя пятнадцать лет, — ни кола, ни двора, живёт один, семьи нет, но не унывает. Вот решил жизнь новую начать. Работает, где бог пошлёт, благо много умеет и натура трудолюбивая. Ярослав решил попробовать и подъехал к нему обычным своим манером. Тот просёк сразу, что к чему. Потребовал доказательств. Пришлось принести ноутбук с записями, пообещать сводить за Врата. Серега — так его звали — проникся духом романтизма на удивление быстро. Согласился ехать сразу, только некие дела хотел вначале уладить.
* * *
Дальнейшая подготовка свелась к покупке лошадей. К всеобщей радости, дело оказалось проще пареной репы. В первую очередь Ярослав решил рвануть на местные конезавод и ипподром. Если купить не удастся, поедет по колхозам, всё едино соберёт транспорт.
Теперь у него имелось в наличии пять человек, считая целиком семью Георгия, детей у которого оказалось всего один сын Саня, одиннадцати лет. Такое новое положение обязывало иметь больше средств передвижения, чем он рассчитывал ранее. К сожалению, на конезаводе разжиться ничем не удалось. Как и всё в нашей стране, завод умер, испустив протяжное предсмертное ржание. Лошади проданы, конюшни приспособлены под склады товаров. Племенной материал переведён на дочерний ипподром и содержится на мизерные суммы от проката.
Ностальгируя о прошлом, пришлось ехать на ипподром. Лошади там ещё были. Управляющий пожилой пенсионер сетовал:
— Вот, последних лошадок в хорошие руки передать и закрывать богадельню можно.
— Племенных вы, конечно, продадите, а простых куда денете, колхозы и те вряд ли возьмут? — спрашивал Ярослав.
— Дак куда их, сынок, денешь, только на мясо осталось. На мясо. Да и простых не осталось, давно на мясокомбинат в колбасу сдали. Только племя у нас, только племя.
