Вопреки восторженным прогнозам мистера и миссис Коб, Ребекке в ту пору плохо давались школьные сочинения. Мисс Дирборн предлагала множество тем, из которых каждый ученик выбирал одну или две. Вот кое-что из списка учительницы: «Авраам Линкольн», «Пейзаж с облаками», «За что мы любим природу», «Что значит быть филантропом», «Рабство», «Дурные пристрастия», «Радость и долг», «Одиночество». Ребекка пробовала писать на каждую из этих тем, но ни с одной не могла справиться хотя бы посредственно.
— Ребекка, пиши так, как ты обычно рассуждаешь! — старалась помочь ей бедняжка мисс Дирборн, знавшая, между прочим, про себя, что тоже не обладает талантом писать сочинения.
— Прошу прощения, мисс Дирборн! Но я ведь не говорю о рабах и филантропах. А если я не говорю про это, то тем более не смогу и написать.
— Сочинения существуют для того, — неуверенно доказывала мисс Дирборн, — чтобы заставить нас задуматься о каком-то предмете. Ты в своем сочинении об одиночестве не написала ничего интересного, а надо, чтобы обычное и повседневное в твоей жизни могло заинтересовать других. У тебя слишком часто повторяется местоимение «я». А давай попробуем заменить первое лицо вторым. «Ты открываешь любимую книгу» или: «В одиночестве тебя чаще посещают хорошие мысли».
— На этой неделе у меня не получилось про одиночество, а на прошлой — про долг и радость, — жалобно пробормотала Ребекка.
— В том так называемом сочинении про долг ты старалась показать свое чувство юмора, но получилось неудачно, — с иронией заметила мисс Дирборн.
— Я же не знала, что вы нас попросите читать вслух, — Ребекка говорила смущенно и как будто силилась что-то припомнить.
«Радость и долг» — это была тема для сочинения-экспромта. Старшим ученикам предлагалось написать его за пять минут.
Ребекка мучилась, билась, потела — и все напрасно. Когда подошла ее очередь прочесть, ей пришлось признать, что у нее ничего не вышло.
— Ну, прочти хотя бы те две строчки, которые я вижу на твоей грифельной доске, — настаивала учительница.
— Лучше не надо, они неудачные, — взмолилась Ребекка.
— Читай что есть, хорошо это или плохо, много или мало. Я никому не делаю поблажки.
Ребекка поднялась из-за стола, превозмогая нервический смех, страх и чувство унижения, и тихим голосом пробормотала:
Уж если долг и радость сшиблись лбами,
Пусть сгинет долг, а радость будет с нами!
Голова Дика Картера скрылась под столом, а Ливинг Перкинс весь затрясся от смеха.
