Ах, сколько мудреных звучных слов знал он в бытность свою доцентом. Как бойко их писал и говорил. Этому дерьмовому третейскому козлу и не снилось! Он был набит цитатами из классиков и мог изъясняться ими на любую тему.
- Господин Ландышев, вы то ли пьяны, то ли нездоровы. Зачем вы пришли?
- Затем, чтобы ты рассудил в мою пользу! И признал, что Авдеев не имеет права на страховку!
Коваль, настораживается: причина наглости Ландышева непонятна, но это не просто попытка "взять на горло", наглость на чем-то основана. И, проявляя осмотрительность, Коваль реагирует довольно сдержанно:
- Если бы не просьба уважаемого мной человека, я бы давно с вами распрощался. Все эти проволочки и увертки осточертели.
- Значит, я нечестный, да? А не лучше ль на себя, кума, оборотиться - как сказал великий баснописец. - Ты-то какой есть на самом деле?
- Какой же? Договаривайте.
Невозмутимость Коваля и эта его поза превосходства все пуще "заводят" Ландышева.
- Ты еще ничего не понял, - говорит он. - Думаешь, я пришел к Янову? Хрен-то! Я разговариваю с Ковалем Олегом Ивановичем. Та-ак-то вот. И Олег Иваныч сделает хенде хох. Он будет судить, как я велю.
Конечно, отправляясь на родину, Коваль просчитывал возможность встречи с кем-то из прошлого. Встреча такая весьма неприятна, однако не фатальна.
- Я под любым именем не привык, чтобы мне хамили. Я этого не разрешаю, раздельно произносит он.
- Ах, ты не разрешаешь! Хочешь быть весь в белом! А я тебя спрошу: ты когда ее подушкой душил, ты ее при этом трахал?
Понимая, что Коваль сейчас на него бросится, Ландышев кричит телохранителям:
- Эй, ребята!
В дверь всовывается голова:
- Мы нужны?
Ландышев, чуть помедлив, жестом показывает, что нет, не нужны. Этой заминки хватает Ковалю, чтобы овладеть собой.
- И какое у нее было имя в этой сказке? - спрашивает он.
- Ха, проверочка. Галина не Галина, Марина не Марина... - наслаждается Ландышев. - А была она, пожалуй, Вероника. Так ведь?
Коваль молчит. Ландышев обнаружил знание того, что Коваль считал надежно скрытым. Что еще ему известно? А тот продолжает свою линию:
- Говорят, красивая была девочка. Небось и цветочка на могилку не снес?
Он повторяется и слово "наркотики" не произносит. Странно, но, похоже, выложил все, что знал, - догадывается Коваль и задает контрольный вопрос:
- Больше за мной грехов нет?
Ландышев озадачен ироническим его тоном.
- Мало, что ли? Убийство же. Мокрятины наделал!
Откуда он знает? Откуда?! Ладно, об этом я подумаю после, а пока:
