- Но они же ничего не расскажут! - возражает Канделаки.
- К сожалению, - соглашается Знаменский. - Но тут и без них много.
Он давно усвоил, что при изучении личности анализ множества мелких поступков дает подчас блестящий результат, надо только в этом множестве обнаружить связи. Непрофессиональному взору звездное небо предстает россыпью светящихся точек, астроном же видит его как систему созвездий. Так и следователь, "разобрав на кучки" человеческие шаги, черточки, интонации может увидеть "созвездие лжи", "любви", "алчности" или "холодного расчета"...
- Вот смотрите, - говорит Пал Палыч. - В церкви поставил три свечи за упокой. Знать бы о ком... "На кладбище провел долгое время у могилы Майковой Софьи Андреевны". Чрезвычайно интересно! Кто она Якову? Не случайная же знакомая. Из этой могилы надо выкопать его прошлое! Предлагаю тебе, Александр Николаевич, вспомнить оперативную юность. Смотрим дальше. Двадцать восемь минут стоял напротив некоего дома, смотрел на окна четвертого или пятого этажа. Заметьте, какое тут примечание: "Объект вспоминал что-то грустное". Для наружной службы необычное наблюдение. Что-то у него в этом месте ноет. Или вырос там, или кто-то жил любимый.
- Ну и что ты хочешь? - спрашивает заинтересованный Томин.
- Хочу знать, не известен ли он кому из жильцов. Хочу знать все, что произошло в этом доме до отъезда Янова из страны. Хотя бы за полгода. В идеале - года за три.
- Мудрено, - роняет Юрьев.
- Тут я как раз полагаюсь на вас, Юрий Денисович, - подзадоривает Пал Палыч.
Тот в сомнении покачивает головой. Знаменский оборачивается к Канделаки.
- Наконец последнее.
- Психиатрический интернат? - угадывает тот. - Ладно, навестим психов.
Соберись Канделаки "навестить психов" сразу, он застал бы в интернате Коваля. Того почему-то тянуло и тянуло повидать мальчика. Что за наваждение? Пожал плечами и поехал.
И вот уже минут сорок они вдвоем прогуливаются по территории. Мишенька цепляется за пиджачный карман своего спутника, а другой рукой обнимает дареную игрушку: синего слона. Конечно, здешние жители слона отнимут и растерзают, но пока ребенок счастлив.
Он выглядит как-то собраннее, даже осмысленнее, чем в прошлый раз. В гнетущую монотонность интернатской жизни вдруг ворвался "Дядя", и Мишенька весь сосредоточен на нем. На детском уровне он понимает, что ему говорят и старается отвечать по существу.
- Я живу далёко, - рассказывает Коваль.
- Ёко, - вторит Мишенька.
