. Разум (λάγος) потерял силу нравственного руководства над неразумными (страстными) силами души — похотью (επιθυμία) и раздражительностью (θυμός)
[411] - и подчинился их беспорядочным движениям, побуждавшим человека стремиться только к удовольствию (ηδονή) и избегать страданий (οδύνη)
[412], и, таким образом, впал во власть плотского самолюбия (φιλαυτία), страсти плотоугодия (извращение επιθυμία)
[413] и страсти насильничества (τυραννίς), побуждавшей к борьбе за мирские блага, средства услаждения, и выражавшейся в ненависти ко всему, что препятствует удовольствию и причиняет страдание (извращение θυμός)
[414]. Так развились эти основные, а из них и другие неестественные страсти (τα παρα φύσιν πάθη)
[415]. Заблуждение в истине и привязанность к чувствам (πλάνη, απάτη)
[416], страстная любовь или ненависть к чему‑либо чувственному
[417] наполнили жизнь человека и составили в нем закон плоти, закон животной жизни, подчиненный плотскому мудрованию
[418]. В конце концов оказалось, что человек не только не одухотворил и не возвысил своей плоти, но и сам в познании и деятельности подчинился ей; оторвался от Бога, истинного бытия, и доверился веществу, которое само по себе — небытие
[419]; вместо того, чтобы стать богом, предпочел стать прахом
[420]; стал служить плоти, чтобы поддержать свое существование
[421], в действительности же поставил себя на краю погибели
[422]. Греховному направлению воли человека правдой Божией положен был предел. Разрушая неестественное расположение его воли, Господь к неправедному удовольствию присоединил праведное наказание, и именно в той части, к которой обратились его греховные склонности (плоть)
[423]. В элементы (στοιχεια) тела человека введено было противоборство, и в силу того оно стало грубым и тленным, подверженным страданиям и смерти (облечение в»кожаные одежды»)
[424]. Ко греху произволения присоединился, таким образом,«грех естества»(наказание за грех), естественная немощь
[425], так называемая»страстность»(παθητόν, подверженность страданиям,«естественным страстям»)
[426], ставшая как бы новым естественным законом (φυσικος νόμος)
[427] для человека. Эта»страстность»(παθητόν) естества была явным осуждением греховного пристрастия к удовольствию и неоспоримо обнаруживала его несостоятельность
[428].
Но мало того. Человек не только лишен был нетления своей природы, но и осужден на страстное рождение от семени по образу животных[429]. Тело его было вполне подчинено законам добровольно избранной скотской жизни. Закон греха — чувственное удовольствие — нашел себе выражение в самой низкой форме скотского сладострастия. Сила этого осуждения была в особенности велика. Вместе с греховным рождением постоянно передавался и грех произволения (ηδονή) и грех естества (παθητόν, тление, οδύνη)
