— Элифас Леви «Книга Мудрецов$1 — прочитал он название одной из них, — Карлос Кастанеда «Путешествие в Икстлан», Елена Бловтская «Разоблачительная Изида».
Александр просмотрел ещё несколько книг, все они являлись, по его не очень компетентному мнению, произведениями мистическими, и отчего‑то немного пугали.
— «Бхагавад Гита», Михаэль Лайтман «Вавилонская Башня», — Венский немного нервно, но аккуратно положил на стол книгу, по цокал языком, сожалея, что с его товарищем происходят странные, по меньшей мере, вещи и решительно произнёс. — Допился!
По его возвращению на кухню, Александр был неожиданно удивлён скорому выполнению, казалось бы неразрешимой в такие сроки задачи. Кухня преобразилась. Нельзя сказать, что окна стали чище, или шкафы заблестели, но ноги к полам уже не прилипали, стол был чист, и грязной посуды видно не было.
— Оперативно. — одобрительно произнёс Венский.
Данилин сиял.
— Давай командир, присаживайся. Есть будешь? А пить?
Венский сухо зыркнул на Мишу. От знакомого до боли взгляда Данилина передёрнуло.
— Да ты ж сам про похмелку спрашивал?
Венский продолжал сверлить его взглядом.
— Да что не так, то Сань? Ты чего на меня как перед казнью рассматриваешь?
— Я пытаюсь разглядеть, чего в тебе от прежнего Медведя осталось…и пока тщетно.
Данилин, запустил здоровенную пятерню в длинные непромытые волосы. Склонил голову, и так просидел несколько минут, изредка вздыхая, и даже тихонько постанывая.
Александр не торопил его с ответом, он собирался ждать ровно столько, сколько потребуется его бывшему сослуживцу, что бы вспомнить, кем он на самом деле является, и сравнить с тем, кого он в данную минуту из себя представляет.
Данилин молча протянул руку к бутылке, сначала робко, затем смелее, и уже не раздумывая, скрутил ядовитой твари горло. Из образовавшегося отверстия, потек в его стакан яд, с помощью которого он давно и упрямо пытался отравить свою память, так безжалостно подталкивающую к прошлому, и заставляющую отрицать настоящее. Данилин никак не мог найти себе места в новом мире, впрочем, как и многие. И тогда он вновь обращался к отраве, действующей эффективно, но не долго, и ему приходилось повторять процедуру ещё и ещё. Он уже переставал понимать, что есть прошлое, а что настоящее, и это скорее устраивало, чем обременяло.
Сегодня Венский явился из той жизни, которую Медведь старался забыть. Но он всё же был безмерно рад, появлению товарища, олицетворяющего всё самое лучшее, что случалось с ним. Надежда заблестела как робкий утренний луч, пробивающийся сквозь туманную мглу. Но он уже слабо верил, что этому свету суждено озарить его. И снова ему захотелось избавиться от мук, и снова он захотел забыться. Данилин с показательной небрежностью, отрицая победу рутины над его разумом, залпом опорожнил стакан.
