Всеволод Анатольевич Славин, управлял компанией «Триор» и являлся основным акционером банка «РосИнвестКредит». Именно Славин решил выдать необходимую сумму заводу «МЗПО». И хотя Ридгер всячески пытался тянуть время, старательно снабжал бизнесмена, через третьих лиц недостоверными сведениями, красноречиво кричащими против капиталовложений, но всё же Славин почувствовал выгоду от своевременного кредитования завода и решил, что выделит деньги.
Тогда и Ридгер решил, что Всеволод Славин должен умереть, иначе все его планы рухнут.
А план его был до глупости прост, но именно это и делало его гениальным. И вся гениальность, заключалась, лишь в разнице цен на акции, до получения денег и госзаказа, и после. Ридгер хотел скупить акции предприятия пока они стоили гроши. Купить за копейки то, что скоро будет стоить миллионы, ну разве не здорово?
Для того, что бы скупить акции, Ридгеру было необходимо время. Для этого он подкупил заместителя председателя комиссии Министерства Обороны, Возняцкого Валерия Викторовича, который был готов предоставить Ридгеру необходимый срок, при условии, что на МЗПО, не поступит ни копейки инвестиций. В противном случае Возняцкий мог попасть в довольно затруднительное положение, ведь тормозить планы Министерства Обороны, зная, что предприятие обладает достаточными средствами для реализации этих планов, ни что иное, как преступление за которое, учитывая нарастающую борьбу с коррупцией, могли показательно определить в места, где деньги хоть и имеют значение, но не такое как дома.
Ридгер различными способами старался не допустить финансирования, пока контрольный пакет акций не будет принадлежать ему и кроме Славина никто не вмешивался в его игру. А Славин вмешался, и….умер.
— Или всё‑таки не умер!? И почему банк Янсона называется «Слава»? — Ридгер подскочил, словно на него выплеснули ведро ледяной воды.
В ярости, он сильно стукнул кулаком по столу, сильно ушибив о поверхность стола кисть, скривил от боли и негодования лицо, и рухнул на стул с мучительным стоном.
Часы продолжали оглушительно отстукивать уходящие в никуда секунды. Игорь, поймал себя на мысли, что уже довольно долго, непроизвольно отсчитывает их исчезновение.
— Пятьсот сорок пять…пятьсот сорок шесть…
Он поднялся со стула. Лицо его теперь не выражало ни гнева, ни растерянности. Лишь холодный блеск стальных глаз, и слишком ровное, слишком спокойное дыхание.
Игорь Ридгер вновь усмехнулся невидимому собеседнику. Нехорошо усмехнулся, не добро.
