— Ты не жалеешь о том, что пошла за мной? — вдруг спросил он. Эти слова, ещё тёплые от дыхания, согрели её лицо и грудь. Мира отрицательно мотнула головой в ответ и вновь вытянула руку перед собой. Тепло жизни ушло из кончиков пальцев, они были нечувствительными и холодными, как пепел в потухшем очаге. Сердце, просыпающееся во время любовной игры, опять затихало, засыпая. Воздух снова становился безвкусным, нужным только для речи, но не для жизни, и где-то глубоко внутри вновь поднимала крик голодная пустота.
— Почему мы с тобой словно снова становимся смертными во время близости?
— Я не знаю.
— У всех carere morte так? А мы действительно становимся на эти мгновения смертными, уязвимыми? У нас… могут быть дети?!
— Нет! — Алан был чем-то раздражён. Молодое лицо исказилось, будто он надел злую маску. — Ты навсегда теперь вампир. Бессмертная. И бесплодная. То, что ты чувствуешь, лишь твоя иллюзия. И забудь эту смертную привычку! — он шутливо сдёрнул с неё халат. — Ни одежда, ни тёплый плед не согреют тебя! — он засмеялся, но Мира всё яснее видела его злобу.
Больше чем злобу. Ненависть. Но на что или кого она обращена?
Девушка стыдливо прикрыла обнажившуюся грудь, подтянула колени к животу.
— Ты больше не говоришь "carere morte", — заметила она.
Алан неожиданно успокоился. Резкая усмешка смягчилась. В ледяных светло-серых глазах заплескалась прозрачная талая вода.
— Потому что я вампир. Таких называют дикарями. Бессмертные боги, сестрёнка, обитают выше, в горах за Короной!
Он взял её руку и долго гладил, мял, игрался, не замечая того. Мира отвернулась и долго изучала зеркало в холле, видимое в открытом дверном проёме. Огромное старое потемневшее зеркало в узорчатой раме было покрыто паутиной трещин.
— Зачем в доме разбитое зеркало? Говорят, они приносят несчастья…
— Это знаменитое зеркало Регины Вако.
— Моей прабабки?
— Да. И за ним тайник. Что там, знала одна Регина Вако. По условию её завещания дом принадлежит нашей фамилии, пока на месте это зеркало, вот его и не снимают уже чуть не сотню лет! Увы, жадность побеждает любопытство. Мира…
Она поощряющее сжала его руку.
— Ты не жалеешь о том, что осталась со мной?
Вампирша отвернулась от него, подбородком упёрлась в подлокотник кресла. В ушах снова загремел "танец Огня". Она разволновалась и разрумянилась как простая смертная девушка.
Но Алан ждал её слов. Мира глубоко вдохнула, будто готовилась к прыжку в воду.
— Я не искала бессмертных, — просто сказала она. — Мне всё равно, как меня будут звать, дикаркой ли, богиней ли. Я буду, кем ты захочешь, — и, всё на одном выдохе, — я люблю тебя…
