Мюнхенская речь Владимира Путина стала своего рода «поворотной точкой» в истории новейшей России. Ошибочно полагать, что «холодная война» завершилась в 1991 году. Скорее следует говорить о том, что Советский Союз в одностороннем порядке вышел из нее. При этом, не обговорив условия и не подписав никаких документов. И этот выход из «холодной войны» был преподнесен советским людям как ее окончание. Представьте себе такую ситуацию: две державы сражаются между собой. И вдруг одна из них заявляет: «Я прекращаю войну», не уточняя при этом — считает она себя проигравшим или победителем. Возникает двусмысленная ситуация — один из участников конфликта выходит из него, подразумевая, что выйдет и другой. Но этого не происходит. Причем первый, который уже распустил свои армии (Варшавский договор), разрушил свои крепости (и в Восточной Европе и в СССР) и начал заниматься своими внутренними делами, фактически оказывается в положении проигравшего. И тогда «победитель» начинает третировать своего соперника как побежденного. Но политические элиты «побежденного» не говорят своему народу, что страна проиграла, а продолжают делать вид, что ничего не произошло. Дескать, «холодная война» закончилась и в ней «победила дружба».
Такое положение вещей существовало от Горбачева до мюнхенской речи Путина. Американцы же никогда не прекращали вести «холодную войну» и вообще не понимали, зачем это нужно делать, если их противник перестал сопротивляться. Вот почему они продолжают наступать, расширяя блок НАТО. И, одновременно, «прихватывать» все, что мы упускаем из-под нашего контроля. Вначале в Восточной Европе и Прибалтике, а затем уже «залезли» в СНГ. Иными словами, Америка вела, ведет и будет вести «холодную» войну против России. Поэтому Путин, по большому счету, ничего нового в своей мюнхенской речи не сказал. Другое дело, что российская власть (времен Горбачева и Ельцина), делая вид, что Америка не ведет «холодную войну» против нас, на самом деле выступала как «колониальная администрация», скрывая факт оккупации и не позволяя народу мобилизоваться на то, чтобы обрести свободу и суверенитет. Те лидеры, которые усыпляли бдительность своего народа, тем самым поражали саму волю к сопротивлению и волю к свободе. Во времена Ельцина выдвигалась прямо противоположная модель: Россия двигалась в фарватере натовской политики, предавая свою геополитическую сущность. Когда Путин пришел к власти, многие его действия и заявления давали основания предположить, что он симпатизирует, скорее, евразийской модели и многополярному миру, нежели ельцинскому политическому курсу.
