Пожалуй, причина была не в том, что он жил горожанином и не часто мог выбираться на побережье. Но ему и самому не было понятно, почему море будило в нём такой отклик.
Снова и снова он скашивал глаза на море, то и дело отвлекаясь от дороги. У берега чёрная вода чуть заметно волновалась. Берег густо зарос трубами, на них горели красные огни. Они друж но и тускловато отсвечивали на маленьких гребнях волн. Завиднелась узкая высокая башня, на вершине которой сиял оранжевый электрический фонарь.
Саса то переводил взгляд на море, то снова вглядывался в дорогу, и скоро ему начало казаться, что по обеим сторонам шоссе между фонарями открываются чёрные провалы, в глубине которых мелькают волны.
Яркая световая завеса рвётся вновь и вновь, в зияющих прорехах шевелится море. На зыбкой поверхности воды высвечивается движущийся силуэт Сугико, в разных позах, в закрытой изнутри комнате.
Как она отдаётся, как сжимается в комок, как отказывает. Картина за картиной чётко, зримо рисуется на волнующейся воде.
Сама Сугико сидела рядом с ним. Они совсем недавно вышли из комнаты отеля.
— Куда ты смотришь? — спросила Сугико, обратив внимание на выражение его лица.
— На море.
Прислонившись лбом к стеклу, она некоторое время смотрела наружу:
— Неужели это море? Какая-то грязная чёрная вода.
— Такая грязная, что никто замуж не возьмёт, да? Не то что ты. Как была, так и осталась девственной, — сказал Саса.
Их ущербная связь продолжалась уже почти полтора года.
— Всё-таки интересно, почему это для тебя так важно?
— Потому что я хочу надеть белое венчальное платье, — как заклинание произнесла Сугико всё ту же вечную фразу.
— Тогда не связывайся с такими, как я. И надевай себе венчальное платье, сколько душе угодно.
— А ты на мне жениться не можешь? — спрашивает Сугико. Саса, муж и отец, молчит.
— Так или иначе, по-моему, хватит во весь голос кричать в отеле — «больно» и «прекрати», — проговорил он после паузы.
— Если перестать, плохо от этого будет не мне, а тебе.
— Но знаешь, как бы там ни было, здорово всё-таки у тебя получается, — сказал Саса, протянув к ней руку и мягко проведя по её губам кончиком среднего пальца.
Сугико, с полустоном-полувздохом, обхватила его палец губами, постепенно погружая всё глубже в рот. Немного позабавившись с пальцем, перебрав языком его суставы, она вытащила его и приникла губами к ямке между безымянным и мизинцем…
Её язык — редкий искусник. Вот он медленно ползёт вверх, по тыльной стороне мизинца, а когда достигает вершины, Сугико внезапно приникает лицом к бёдрам Саса и замирает.
