Мимо иллюминатора батискафа, как и раньше, стайками и поодиночке проносились рыбы, медленно проползла большая оранжевая медуза, чуть не задев стекло бахромой длинных щупалец.
Сумерки все густели, и это затрудняло наблюдение, а нам не хотелось включать прожекторы; мы сделали это только на глубине семисот метров.
Надо сказать, что проблемы абиссалогии совсем не исчерпываются изучением животного мира океанических глубин. Нет, абиссалогия — наука комплексная, и ее интересует все, что скрыто в глубинах океана и изменение давления с глубиной, и последовательность снижения температуры, и то, как все это сказывается на характере химических реакций, как меняются свойства воды при низкой температуре и высоком давлении, как живые организмы взаимодействуют с внешней средой и между собой, как распределяются они в глубинах и чем питаются, какова роль бактерий в жизни абиссали (там она, пожалуй, больше, чем в верхних горизонтах), что происходит в донном иле, как влияют на жизнь процессы радиоактивного распада, какова судьба космических лучей, достигающих океана, и многое другое.
Естественно, что путем непосредственных наблюдений и киносъемок можно решить только очень незначительную часть этих проблем. Поэтому, снаружи, наш батискаф был оснащен различными приборами для фиксации всех изменений в окружающей среде и передачи сведений к нам в кабину.
Я на мгновение отвернулся от иллюминатора, чтобы взглянуть на счетчик внешнего термометра, а когда снова посмотрел в него, успел заметить, как на дальнем конце прожекторного луча мелькнула длинная тень. Я подумал, что этому неизвестному жителю должно быть, не очень тепло здесь (за бортом было всего плюс два градуса), и погасил свет. На довольно большом расстоянии от батискафа медленно двигались две цепочки огней — будто ночью у самого горизонта по морю шел пароход. Огни были видны вполне отчетливо, но они не освещали окружающего пространства. Я направил батискаф к этим огням, но в тот же миг они исчезли. Судя по огненным цепочкам, владелец имел в длину по крайней мере три метра.
В отличие от поверхности, в глубине океана никогда не бывает бурь: вода здесь почти неподвижная, инертная, и поэтому я очень удивился, когда почувствовал, что батискаф слегка закачался. Батиметр показывал глубину около девятисот метров. Я включил прожектор и невольно отшатнулся от иллюминатора: яркий луч уперся прямо в тупорылое существо с мощной верхней и маленькой нижней челюстями. Я узнал кашалота и догадался, что это первый акт трагедии, конец которой, много лет назад, мне довелось видеть вблизи берегов Камчатки. Видимо, кашалот погрузился на эту глубину, преследуя гигантского кальмара. Что было дальше, я так и не увидел.
