* * *
Знаменский и Нина возвращаются между тем в отделение.
-- Пал Палыч, завтра снова с визитами?
-- А что, Нина-Тоня, мне нравится ходить с вами в гости.
-- Мне тоже, -- вскидывает глаза Нина. -- Но ведь надо спе-шить. Вчера мы посетили восемь семей, сегодня -- девять и столько раз пили чай...
-- А толку чуть, да?
-- Наоборот, мне кажется, что мы уже видели их. Или его.
-- Вполне вероятно.
-- Топорков, да? Из него прямо лезут эти словечки, повадки! Вы тоже о нем думаете, да? Нет? Но кого-нибудь вы подозревае-те? -- Нина засматривает Знаменскому в лицо.
-- Дайте вашу книжечку. Вот, с первых страничек: Гвоздарев, Мухин, Терентьевы. Терентьевы... Вы бы хотели таких родителей?
-- Нет...
-- Правильно, они на редкость нудные. Две скрипучие деревян-ные пилы.
-- Ой, Пал Палыч, -- улыбается Нина.
-- Да чем я виноват, если они такие? А из сына с дочерью жизнь ключом. Вспомните этого Леху-Ледокола. Разве не может он баловаться пистолетом?
-- Может... Хоть бы не он!
-- А Сэм -- Мухин?
-- Где дед-старовер и "отец -- не мать"? Мне кажется, он больше на словах боек.
-- Но стремление не быть как все... Может, и он. Тем более, что дома опять-таки...
-- Да, общего языка нет. В этой компании, пожалуй, только Гвоздарев с матерью считается, верно?
-- Верно. Сенька, по прозванию Гвоздик. Трудно ему, да еще при тех сплетнях, что ходят.
-- Пал Палыч, она не такая! Злословят потому, что красивая.
-- Разве я говорю, что "такая", Нина-Тоня! Я говоря, что Сеньке трудно. Комплекс неполноценности. Позарез надо чем-то компенсировать. Мальчишка заводной.
-- Гвоздик сильно нервничал при нас, да?.. Ой, Пал Палыч, но ведь не он же! Его слишком жалко. Нет, и остальных жалко.
* * *
Бондарь мрачнее тучи.
-- Стараюсь, маэстро! В три узла готов!.. -- клянется Виктор.
-- Старайся, Витек. Старайся, пока я добрый, -- зловеще-ласково внушает Бондарь. -- Если милиция до пистолета доберет-ся, я тогда в тридцать три завяжу. По крайней мере не продашь, когда заметут.
Виктор опасливо ежится.
-- Нет, ну... На чем же заметут... Вроде бы не на чем.
-- А ты не зарекайся, такой страховки небось нету. Транзитни-ки мы, ясно? Уже засиделись. Не к добру... Короче, даю тебе три дня сроку. На Таганке у метро есть блинная, знаешь? С завтрева в восемнадцать часов жду там. Только не ори: "Привет, маэстро!" Пятница -- крайний срок!
* * *
Угрозы маэстро -- не пустой звук. Виктор понимает. Надо спешить...
-- Топору и топоришкам! -- провозглашает он, застав парней за вялым разговором.
