«Можно подумать, от твоей писанины вообще есть какой-то толк!»
Приступы отвращения к журналистике вообще и своему месту в ней посещали девушку все чаще. С другой стороны, у филолога со специализацией по средневековой французской литературе выбор не велик. Короткий период экономической стабильности, породивший надежду, что после института можно будет спокойно заниматься любимым делом, закончился как раз в тот год, когда Алиса получила диплом. Хорошо еще, что она всегда умела трезво оценивать ситуацию и не боялась общаться с людьми.
Пишут многие, хорошо пишут единицы, но и таких в избытке. А вот добиться встречи с нужным человеком — известным политиком, популярным актером, а особенно какой-нибудь скандальной знаменитостью «на час» — мало кто умеет. И не просто взять интервью, а разговорить, что бы пациент распустил хвост и, расслабившись, выболтал какую-нибудь эксклюзивную информацию. Алиса умела. Но чем дальше, тем меньше радости она получала от своей чернильной охоты. Иллюзий об изменении жгучим глаголом мира к лучшему она и раньше не питала, но в последнее время ощущение сартровской тошноты от окружения становилось все отчетливее.
Мутная желтая тоска стояла за плечами.
И ни одной сигареты в пачке.
Нужно сходить в магазин сейчас, иначе никотиновый голод погонит на улицу посреди ночи, а это чревато неприятностями даже здесь — в центре столицы. Да и еды какой-нибудь неплохо было бы запасти.
Хорошо все-таки, что телу постоянно что-то нужно. Простые вещи вроде сигарет или еды, ради которых приходиться шевелиться, действовать, чувствовать себя живой… Алиса уловила, как желтая тоска качнулась, отступая, и удовлетворенно хмыкнула. Она давно научилась изгонять врага на задворки сознания, загружая себя пустыми заботами и ненужными устремлениями.
Желтая тоска пряталась и терпеливо дожидалась своего часа, что бы вернуться.
— А ну, прекрати, — приказала своему отражению в зеркале Алиса. — Не смей нюни распускать!
Фраза из детства была еще одним оружием против желтой тоски. Произнося ее, Алиса представляла себя с «распущенными нюнями» и настроение поднималось.
Из чистого упрямства она бы попыталась закончить статью, но тут Бублик вновь запищал, самовольно погасил клавиатуру, свернул монитор и отключился. Такое самоуправство случалось все чаще. Видимо, придется себя пересилить и вызвать-таки мастера. Может, ничего фатального и не случилось? Просто настроить что-нибудь… Алиса вздохнула. Техника была ее слабым местом. Даже функции стиральной машины она так до конца и не освоила. А покупка Бублика четыре года назад довела друга-системщика, неосторожно вызвавшегося помочь, до натуральной истерики. Алиса решила, что внезапное окукливание Бублика — знак судьбы, и стала собираться в магазин. Сменила домашние джинсы и растянутый толстый свитер на… другие джинсы и свитер, разве что не такой растянутый — ее универсальный комплект почти на все случаи жизни. Собрала волосы в хвост. Помыть бы, конечно, голову и сделать прическу. Но нет ни сил, ни желания возиться. Да и время поджимает. Ей повезло снять квартиру у знакомых в Центральном округе, где камеры наблюдения чуть не на каждом дереве и ночью улицы патрулируют бронеавтомобили полиции, но даже здесь постоянно кого-нибудь грабят, насилуют, убивают. От коллег, пишущих криминальные новости, Алиса знала непричесанную статистику, и по ночам старалась из квартиры не высовываться.
