Они обошлись без ужина, ограничившись одним кофе, как в день первой встречи. Маленькие, словно из кукольного набора чашечки, отливавшие темно–зелёным перламутровым цветом, вернули обоих в те сказочные времена, когда они только встретились, и впереди лежал огромный и доброжелательный мир. Увы, тогда сказка быстро закончилась, и началась страшная, опустошительная война. Но сегодня два человека снова переживали счастье той встречи, забыв о заботах и тревогах.
Юта придерживалась старой кофейной школы, отрицая все, кроме воды и собственно кофе. Даже сахар считался недопустимо радикальным дополнением. Иван, иногда открывающий в себе зачатки эстета–экспериментатора, обычно добавлял мёд, сливки, щепотку корицы и каплю бальзама из трав на коньяке. Обычно оба беззлобно посмеивались над таким различием вкусов, но не в этот раз. Атмосфера вечерней посиделки под неярким светом одинокого плафона была слишком волшебной.
— Я хотела спросить… — несмело сказала Ютта. – А что было дальше? Ты никогда не рассказывал, как сумел встроиться… устроиться?.. В общем, стать своим в Европе.
— Лешан помог, — обезоруживающе улыбнулся Иван. – Без него я бы не справился.
— У–у-у… — протянула Ютта. – Я надеялась, дальше будет история о славном контрразведчике, обманывающем всю полицейскую систему Старого Света.
— Увы, нет. Чтобы обмануть государство и полицию, надо знать их работу изнутри. Я же не знал ничего, — объяснил Иван, делая микроскопические глотки. – Ни гроша в кармане, ни документов. Вообще ничего. Положим, деньги можно было украсть… Но во всем остальном я бы очень быстро выдал себя. Пока мы ехали, я думал, что делать дальше и наконец решил рискнуть.
— Ты рассказал ему все?
— Не все, но достаточно. Вот когда я пожалел, что выбросил пистолет. Хотя, Морис не был знатоком оружия, так что все равно не разобрался бы. Мне помогли часы.
— Часы? – удивилась Ютта. – Ах, да. Они у тебя действительно необычные.
— Трофейные, — сказал Терентьев, положив левую руку на стол. Под синеватым светом тускло сверкнул металлический корпус вытянутой прямоугольной формы с циферблатом серо–зеленого цвета и черной надписью «Movado». Секундная стрелка не вращалась на одной оси с остальными, а отмеряла время на отдельном пятачке в нижней части циферблата.
— Морис сразу заметил, что форма непривычная, — пояснил Иван. — Здесь наручные часы только круглые или треугольные, которые для дам. В Гейдельберге мы показали «Моваду» часовому мастеру, чтобы он спас их от последствий моего купания. Тот долго удивлялся, потому что такой часовой фирмы не существует, да и секундную стрелку никто не выносит отдельно, даже китайцы, а они, когда копируют европейские и американские товары, иногда делают совсем фантазийные вещи. Тогда Морис мне и поверил по–настоящему. Три месяца мы катались по Германии на его паровом анахронизме, я выдавал себя за полусумасшедшего помощника механика. Рассказывал ему про свой мир, особенно про различную технику. Лешан был конструктором паровой техники и большим ценителем разных машин, он просто заслушивался. И в свою очередь учил меня здешней жизни — какие страны, политические системы, деньги, обычаи. Покупал для меня газеты, книги, путеводители. Я недёшево ему обошелся… — печально вздохнул Иван.
