И даже при том, что Кару никогда этого не узнает.
Азаил появился над ним. Пот струился по его лбу. Его лицо пылало, но выражение лица было спокойным.
— Удобно тебе там?
— Я могу уснуть, — сказал Акива, и почувствовал, что это правда.
— Ты, может, вспомнишь, что у тебя есть койка для этого.
— Да? — он сделал паузу. — Все еще?
— Тот, кто родился бастардом, навсегда им и останется, — ответил Азаил, что означало, что не было никакой возможности перестать быть Незаконнорожденным. Император плодил их для определенной цели; они должны служить до самой своей смерти. Как бы там ни было, это не означало, что его сестра с братом простят его. Акива глянул на Лираз. Азаил проследил за его взглядом. Он сказал: — Оловянный солдатик? В самом деле?
Затем покачал головой, и без злобы добавил:
— Идиот.
— Я не это имел в виду.
— Знаю, — вот так просто. Он знал. В случае с Азаилом, здесь не было никакой наигранности. — Если бы я думал иначе, то не стоял бы здесь. — Рукоять секиры находидась под углом к телу Акивы. Азаил ухватился за нее и, выдернув из земли, поставил секиру вертикально.
Акива сел.
— Послушай, там, на мосту... — начал было он, но не знал, что сказать.
Как правильно принято приносить извинения за предательство?
Азаил не заставил его подыскивать нужные слова. Он произнес своим привычно непринужденным, чуть с ленцой, голосом: — Там на мосту ты защищал девушку. — Он пожал плечами. — Хочешь кое о чем узнать? На самом деле, это такое облегчение, наконец-то понять, что произошло с тобой.
Он говорил о событиях восемнадцатилетней давности — тогда Акива исчез на месяц, а когда объявился, то не был уже прежним Акивой.
— Мы уже говорили об этом, — он жестом указал на Лираз. Она перебирала оружие в эстакаде, не обращая на братьев никакого внимания, либо умело притворялась. — Мы все думали да гадали, но давно бросили ломать над этим голову. Из-за того, кем ты стал сейчас, не могу сказать, что ты мне больше таким нравишься, но ты же мой брат. Согласна, Лир?
Их сестра ничего не ответила, но, когда Азаил бросил ей секиру, она аккуратно ее поймала.
Азаил протянул свою руку Акиве.
«И это все?» — удивился Акива.
Его подвергли жестокой битве, а когда его брат поднял Акиву на ноги, то плечо пронзила другая боль, но было такое ощущение, что все слишком просто.
— Тебе следовало рассказать нам о ней, — сказал Азаил, — много лет назад.
— Я хотел.
— Знаю.
Акива покачал головой, он, возможно, даже улыбнулся бы, если бы не все остальное.
