— А может, мы уже умерли, и это Чистилище? — произнесла Анна.
Слова ее разорвали безмолвие. Тут же с моря налетел резкий порыв ветра, пахнуло гниющими водорослями. Оцепенение разом спало. Все зашевелились, будто пробуждаясь от долгого сна.
— Ой! — воскликнула Кити, вглядываясь в ночь. — Смотрите, кажется, кто-то идет!
Взоры обратились в ту сторону, куда указывала ее ручка с крепко зажатым куском лимона.
— Я ничего не вижу, — сказала Анна.
— Да вон же, вон!
В этот миг на луну набежало облако, и мир погрузился в непроглядную тьму. Единственным светлым пятном осталась терраса большого дома и крошечный кусочек берега перед ней.
— Черт!
— Слышите? Шаги. Ой, мамочка, он идет сюда.
Кто-то действительно приближался к дому. Неизвестный шел напрямик, твердым размеренным шагом, не скрываясь, словно был уверен, что там, куда он направляется, его ждут. Мелкие камешки летели в разные стороны из-под тяжелых ботинок.
— Эй! — окликнул незнакомца Облонский. — Кто там?
Человек ничего не ответил. Он сделал еще несколько шагов и остановился на границе освещенного круга. Послышался шорох, потом на секунду вспыхнула спичка, осветив низко склоненную голову прикуривающего мужчины. Спичка погасла, остался лишь огонек сигареты, который висел в темноте как диковинный светлячок.
— Кто вы? — спросила Анна.
Голос ее звенел от напряжения. Она судорожно вцепилась в перила террасы и, почти не дыша, смотрела в темноту, на этот тлеющий огонек. Ей казалось, что незнакомец тоже смотрит именно на нее, она всей кожей ощущала внимательный изучающий взгляд. Это пугало, но одновременно и возбуждало ее.
Вместо ответа из темноты вылетела обгоревшая спичка и, описав дугу, упала между камней.
Анна боязливо поежилась.
Наконец огонек сигареты дрогнул, мужчина шагнул в пятно света и остановился, спокойно глядя на сидевших за столиком людей. На нем были поношенная, залатанная в некоторых местах шинель и сапоги, покрытые толстым слоем дорожной пыли.
За плечом висел солдатский вещмешок. Вид у мужчины был усталый, будто он прошагал многие сотни километров.
— Здравствуйте, — сказал он с простудной хрипотцой в голосе.
Услышав этот голос, Кити вскочила, едва не опрокинув стул, и бросилась к перилам. Перегнувшись через них, она уставилась широко открытыми глазами на мужчину в форме.
— Мамочки! — вдруг взвизгнула она. — Вронский! Леша! Неужели это ты?
— Да. Я, — спокойно ответил Вронский. — Здравствуй, Кити. Давно мы не виделись, верно?
