Эксперт, 2013 № 48 | страница 16
Но играли они под управлением Кристиана Тилемана, немецкого маэстро, которого славят сейчас как ведущего современного специалиста по немецкой классике. В последнее время ВФО часто играет Бетховена именно с Тилеманом — и четыре московских концерта подтвердили, что это хороший выбор. Маэстро энергичен и властен; у него хороший контакт с оркестром; он прекрасно чувствует форму, и, главное, он дал связную трактовку всех девяти бетховенских шедевров — трактовку глубокую, почти всё время внятную и часто свежую, хотя безусловно и прежде всего традиционную. Из уважения ли к витающим в оркестре теням Бёма и Караяна, по собственному ли вкусу, но Тилеман работал в несколько уже старомодном «большом стиле», что проявилось и в составе оркестра. Даже в лёгкой, почти ещё гайдновской по языку Первой симфонии маэстро сделал струнные группы лишь на один-два пульта меньшими, чем в циклопической Девятой. (Понять его можно: аутентичные исполнения по-своему хороши, но очень уж Бетховену к лицу величавость.) Симфонии звучали в этот раз и «как всегда» — и в то же время иначе. Тилеман будто писал своё исполнение на полях известных наизусть и ему, и оркестрантам, и публике классических трактовок. Без преувеличения десятки раз он применял (и почти всегда с успехом) один и тот же приём: указывал первым ли, вторым ли скрипкам сделать в какой-то фразе непривычные и притом очень резкие акценты — и в знакомой картине вдруг посверкивали новые краски. Более крупных новаций было не так много; как важная удача запомнились необычно медленные темпы в средних частях Девятой симфонии.
Иные критики уже назвали услышанное нами исполнение эталонным — по мне, это чересчур. Были в ходе концертов и мелкие погрешности, неизбежные в живом исполнении: недружные вступления, киксы медных, и ляпы поярче. Скажем, свои выходы после антракта маэстро Тилеман обставлял так: коротко улыбнувшись публике, быстро разворачивался к оркестру — и без паузы начинал играть. В первый вечер, начав таким образом Пятую симфонию — с её знаменитым «стуком судьбы в дверь», — он произвёл изрядный эффект, но на следующем концерте этим же вольтом породил в оркестре сумбур и заметно испортил начало Седьмой. Но это всё, конечно, мелочи — в целом серия была вполне первоклассной.