Это касалось свадьбы сына. Вернее, венчания, которое случилось в Москве.
— А может, шутишь? Неужто правда? В церкви? Они что, верующие? Это мода среди молодежи! Пепси-кола и церковь! Зашли, со свечкой постояли! Это надо отменить!
— Нет, брат, — говорил в ответ Никонов. — Это, брат, серьезно. Этого не отменишь. У них документ. Я видел в самолете, они показывали.
— Документ? Что за документ? Разве у церкви может быть документ? — тоскливо надсаживался шепотом Хрустов.
— Говорю тебе! Это вроде как новогодняя открытка, которая раскрывается… с картинкой… только там церковь с крестом. Название: «Свидетельство о венчании».
— И что?! — не унимался Хрустов. — Скажешь: с печатью? Ха-ха-ха! Раньше был профиль Ленина, теперь профиль Христа?
— С печатью, — продолжал негромко, но твердо Никонов. — А как же! Открываешь — слева: раб божий такой-то венчается с рабой божией такой-то. Справа: таинство венчания совершил такой-то… Как положено. Документ. — И Сергей Васильевич добавил. — Надо бы и мне с Танькой повенчаться. Храм построил, а вот сам не повенчался. Да и детям было некогда. Молодцы твои.
— «Молодцы»?! Издеваешься, что ли?! — Я услышал, как вскочил кто-то и ходит по кабинету. Конечно, Хрустов.
— Разве я могу над тобой издеваться?! Милый, Лёвка! — поднялся и грузный Никонов. — У нас были комсомольские свадьбы! А у них такие вот… с венчанием!
— Сережа! — очень тихо сказал Хрустов. — Не надо меня убивать! Скажи, а бывают случаи, когда разводят?
— В церкви?!
— Ну, в церкви. Разводят? Если, например, насильно свели людей.
— Да что это такое, твою мать!.. — бешено заругался Никонов. — Илюшка, что, он на Валерке женится?! Твоя ненависть к Утконосу уже до смешного доходит! Красивая девочка, вся в мать… какого хрена?!
— Ты мне не ответил, — уже рычал Хрустов. — Разводят или нет?!
— Тише! Это бывает, но исключительно редко. Если уж идут в храм венчаться, значит, высокая любовь. Не просто в ЗАГС пятый раз. Перед богом предстают.
— А если открываются какие-то обстоятельства? — сквозь зубы пытал Хрустов.
— Какие обстоятельства?! Ну, могут быть обстоятельства… — Никонов закурил. — Там четыре пункта, кажется. Если СПИД… если кто из них сумасшедший… еще что-то… Не дури! Во-первых, венцы может снять только архиерей. И только той епархии, где проходило венчание. Стало быть, если что, надо лететь в Москву. Не позорься.
Старые друзья замолчали. Я уже хотел войти, как Никонов снова закричал:
— Не нам — им жить!.. Тоже мне — Монтекки и Капулетти!.. Когда мой сын привел свою пташку, и я узнал, что она дочь какого-то еврея из банка, страшно расстроился. А потом присмотрелся: симпатяга. Ну что ты тут поделаешь?! Есть в них что-то, правда? Сильная публика!
