— Ты тварь, я все равно тебя убью, я всегда буду вас убивать, везде, где найду.
— Найди сначала, а потом убивать научись, тебе только за курицами по двору бегать, два раза махнул и устал великий воин, — Он вскинул руку подзывая к себе, — Ну иди сюда, я тебе, уши сейчас отрезать буду, потом язык твой, а потом хрен твой тебе отрежу, он тебе все равно не нужен будет, давай, давай, свинья жирная, НУ!! — Выкрикивая это все, он оставался спокойным, играя голосом, имитировал охвативший его гнев. Притопнул ногой, сделал крохотный шажок, заставляя Юсуфа нервничать. Нервы у Юсуфа не выдержали и громко крича, он набросился на воина, сверкнул выбитый из рук меч, а сам он уткнулся лицом в песок, придавленный сверху ногой. Лезвие ткнулось ему в шею, — Только, дернись. За что ты убил путника? Только не начинай по новой, я же могу и не сдержаться. — Он замолчал в ожидании ответа. Помолчал еще немного, а потом я услышал — Господин Лекарь, Выходите, я знаю, что вы здесь, вы так громко сопите, что вас слышно за фарсанг, а ваше оханье отдалось эхом в горах.
Услышав такое приглашение, я встал, отряхнул колени и вышел, настороженно оглядывая незнакомца. Среднего роста, пониже меня будет лицо правильное, заросшее рыжей бородой, говорил с акцентом, но понять его можно.
— Незнакомец назовись? — Я остановился в нескольких шагах от него, не зная что делать дальше. — И отпусти господина Юсуфа. Я думаю, он не сделает тебе ничего плохого, я видел, как ты с ним бился он против тебя, что лев против черепахи. Незнакомец снял ногу, со спины сделал шаг в сторону, где на песке лежал выбитый меч, и наступил на него. — Меня зовут, — Задумался на миг, — Зовите Ибрагим.
Я представился — Лекарь, Мухаммад — ад — Дин — абу-л — Фатх ибн Ибрахим, нанят, господином Юсуфом ухаживать за его больной дочерью. — И склонил голову в поклоне.
— Ну, на иудея ты не похож?
— Так же как и ты Мухаммад, до араба тебе еще далеко, — Он стоял спокойно, опустив правую руку с мечом, но чувствовалось, что он как дикий зверь готов прыгнуть и растерзать.
«Ого, с первого раза разглядеть во мне то, что другие не видят, а знаю только я. Об этом знал еще учитель, да моя мать спутавшаяся….»
— Да было в жизни огорчение, но не тебе судить о моих родителях!
Ибрагим отступил еще на один шаг, огляделся, прислушиваясь, — Извини лекарь!
— Юсуф! Стой! — только и успел крикнуть, я.
Этот ненормальный Юсуф видя, что он занят разговором со мной, вскочил и бросился на Ибрагима, выхватив кинжал. Видимо рассчитывая, застать того врасплох.
