Когда ему оставалось совсем немного, из рядов вражеских, прилетел арбалетный болт, ударил в спину и сбил с ног. Не ожидая, когда прикажут, я выскочил из строя и подбежал к нему. Опустился на колени, проверяя, жив или нет, он еще был жив и с помощью других мы понесли героя в лазарет устроенный в середине нашего войска. Внесли в палатку и положили на стол. Болт попал в левую сторону, чудом не пробив лопатку, легкое было цело, но кровь, сочившаяся по древку, заставляла торопиться. Дав воину настойку, мы подождали несколько мгновений, перед этим обложили рану чистыми тряпками. Двое встали по бокам держа его руки, а я забравшись на стол ухватился клещами за торчавший хвостовик, потянул снаряд из раны. Муслим закричал от боли, я поторопился и рванул болт на себя, плохо закрепленный наконечник соскочил с древка, зацепившись за кольчугу, остался в теле. За что туту получил гневный окрик от своего учителя, — Ты, что делаешь шайтан, ты, что убить его хочешь, нельзя рвать из раны болты, их надо вытаскивать медленно, стараясь, что бы не соскочил наконечник.
— Но я хотел побыстрей облегчить его страдания!
— Ты побыстрей поставил его на путь, ведущий к Аллаху. Мало того, что уселся на него, так еще и вытащил не всё, теперь он по твоей вине будет страдать дважды. — И приблизившись ко мне, прошипел как змея, — Я тебя самого сейчас пришпилю к столу. И буду тащить медленно, медленно, пока ты не поймешь, что вред лишний раненым приносишь. И гаркнул в полный голос, — Зажим тащи, иблисы тебя раздери.
Меня сдуло со стола порывом пыльного самума промчавшегося по палатке. Через два удара сердца я стоял, рядом держа искомый инструмент. А он распоряжался. — Кольчугу с него снимай, осторожней, верблюд криворукий. — Кольчугу сняли, разрезали ткань, открыв рану. Взяв у меня зажим, учитель медленно ввел его стараясь ухватить наконечник, это ему удалось и он стал медленно вытаскивать. Все замерли вокруг, затаив дыхание, наблюдая за работой мастера, несколько мгновений томительного ожидания и наконечник вышел наружу. Покрутив его перед нами, отбросил в сторону, — Давайте перевязывайте и не забудьте бальзамом обработать, что бы не загноилось. Раненого усадили на стол, придержали, что бы не упал, приступили к окончательной обработке раны. Скоро все было готово, и я провел воина до его палатки. Идти было тяжело, ноги проваливались в песок почти по щиколотку, да воин наваливался всем телом, с помощью Аллаха, мне это удалось. Когда возвращался обратно, меня окликнули, обернувшись на голос, увидел стоящего пехотинца, — Мухаммад! Ты ли это? Мать твоя проплакала все глаза, с тех пор как ты пропал, она места себе не находит, волнуется за тебя. Ты кем здесь?
