Этот иблис в человеческом обличии, ухватил меня за бороду и потянул, пришлось врезать ему баклагой от всей души по морде. Что-то хрустнуло, Ибрагим взвыл и отпустив меня ухватился за разбитое лицо. И стал ругаться на языке своей родины. За время наших странствий я как человек любопытный попросил его научить меня некоторым таким словам, но они мне показались оскорбительными и я никогда их ни кому не говорил. Так вот он поминал мою матушку, бабку и деда.
— Ибрагим, заткнись или я врежу тебе ещё раз. Чего орешь? Убери лапы и дай мне осмотреть твою морду. Я кому сказал убери руки.
Он раздвинул ладони.
— М — да. — Из носа текла кровь, губы тоже были в крови.
Он зашевелился, собираясь сесть, помог ему, и повернувшись отправил мальчишку в мою палатку чтоб принес сумку. Он убежал, сверкая голыми пятками.
Над ухом прозвучал фырканье, — Ты фто фофсем, с бархана съехал?
— Не хватай правоверного мусульманина за бороду и тогда тебя бить никто не будет.
— Да знаю я. — Склонился, выставил ладонь, — Слей воды.
Я полил ему и он стал смывать кровь с лица. Когда закончил, утерся полой галабеи, — Ты мне нос сломал.
— Кто, Я?
— Нет, я! Ты чем мне приложил?
— Ничего у тебя не сломано, это баклага треснула.
Ибрагим, молча, осмотрелся по сторонам, — Я тебя собственно не для мордобоя искал, не нравятся мне эти бадауины, ох не нравятся.
— Это чем же? Что такого они тебе сделали?
— Ты из палатки носа не кажешь, весь в своих отварах по уши завяз. Несуразно как-то всё у них. Женщин мало, детей тоже, скотина, правда, есть.
— И что? Они идут к себе домой. Там их ждут и жены и дети.
— Сколько мы стоим у этого колодца?
— Так это я попросил задержаться, мне надо было Яхью начать лечить, и здесь нас должен был встретить его, сын. Он только позавчера пришел, сегодня третий день, как стоим, а тебе уже всё не нравится. Ты наверно устал, приходи вечером, я тебе дам настойки.
— Слушай, перестань так говорить со мной, я вполне серьезен.
— Я тоже вполне серьезен, они ещё не дошли до дома….
— Ну не нравятся мне они, НЕ НРАВЯТСЯ, у этих кочевников повадки как у воинов шаха, поверь мне, они не те за кого себя выдают. Ходят, сидят, поворачиваются, смотрят за тобой, так что и кажется, слово поперек и он выхватит саблю.
— Так они же всю жизнь воюют, вот и учат своих с детства, им без этого не выжить в этих песках.
— Ты не слышишь меня, Мухаммад, — Ибрагим с горечью в голосе, покачал головой. — Они околдовали тебя.
— Ибрагим! Что за бред ты понес? Ты перегрелся? — Я протянул руку и хотел дотронуться до его лба. Но он отбил её в сторону. Встал, отряхнул одежду от налипших песчинок, криво усмехнулся, — Могу сказать только одно, что оттуда, куда мы идем, мы не сбежим. У нас есть всего несколько дней или мы будем свободными людьми или станем рабами.
