— Это тот, что попал в больницу? Там еще был дерьмовый офицер полиции?
— Точно.
— Возможно, это была простая случайность. Ты говорила, что другой офицер был довольно приятным.
— Ну, не знаю. Вообще-то у меня не было возможности поговорить с ним.
— Еще что-нибудь произошло? — спрашивает он.
— А разве этого не достаточно?
— Я имею в виду, что-нибудь интересное.
Меня забавляет идея пересказать ему мой разговор с Джо о Бантэме, но я решаю, что это не покажется Бену смешным. Время от времени мне удается ошеломить Бена своими проблемами и собственной персоной. Тогда он начинает задавать вопросы типа «Но как же ты…?» или «Почему же ты…?» или что-то в этом роде.
Я поднимаю голову и спрашиваю:
— С кем ты завтра играешь?
— С Батом.
— О! — отвечаю я, как бы со знанием дела. — Бат. Игра предстоит трудная.
Честно говоря, совсем в этом не разбираюсь, но знаю, что со своими комментариями всегда попадаю в точку.
— А на тебе будут красные или синие кроссовки? — спрашиваю я, переводя разговор в более удобное для себя русло.
— Холли. Я сто раз тебе говорил, что это не кроссовки. Это бутсы. И все зависит от того, будет земля сухой или влажной, а не от того, какого цвета одежда у команды. — Он улыбается, наклоняется и нежно целует меня в лоб.
Бен — парень особенный. Просто великолепный. Я встретила его на вечере, посвященном церемонии награждения. Я тогда была спортивным комментатором (впоследствии Джо обнаружил, что мне не отличить одного конца биты для крикета от другого). Бен должен был получить награду в номинации «Игрок года» — он играл в местной команде регби. Тогда он произнес небольшую речь и рассказал забавнейший анекдот про Лабрадора, священника и скейтборд. Не могу вспомнить, какая же там концовка… Да ладно. Может, вы были там.
Я не отрывала от него глаз. Бен был одет в приличествующий случаю смокинг, рыжеватые волосы спадали на лоб, покрытый золотистым загаром после недельного плавания под парусом, а глаза были самые голубые из всех, которые доводилось мне видеть. В тот вечер я не записала ни одной фразы для репортажа, а на следующее утро принялась поспешно обзванивать других спортивных корреспондентов и сулить им всякие блага, чтобы они поделились своим материалом.
Я могу прекрасно выглядеть, когда захочу. Вообще-то, я довольно симпатичная. Конечно, не такая, как некоторые люди, которые, проснувшись, делают утреннюю пробежку, отвозят детей в школу, помогают старушкам и продолжают выглядеть так же прекрасно. Но если я позабочусь о прическе и макияже, результаты будут превосходными. Я высокая (около шести футов, если быть точной), почти натуральная блондинка, у меня длинные волосы, веснушки (ох, я пробовала выводить их лимонным соком — не помогает) и широкая улыбка, не слишком, как мне кажется, красивая. Правда, Лиззи уверяет, что улыбка у меня замечательная (это доказывает, что моя улыбка не привлекательная вовсе). Бен очень высокий, что само по себе прекрасно, так как я без ума от высоких мужчин. Бывает очень здорово залезть в его ботинки и почувствовать себя совсем маленькой. Я всегда была слишком высокой для своего возраста. Однажды в школе я отправилась на костюмированную вечеринку, одевшись в костюм феи цветов. Я вальсировала, делала пируэты, представляя, что нахожусь на показе мод для фей, и заняла-таки второе место! А оказалась Веселым зеленым великаном…
