Здесь я опять заночевал у одного старого друга; как видно, меня к нему послало само провидение, ибо мой друг только что разорвал помолвку и сидел в одиночестве у себя в комнате, уставясь на огонь. Выполняя возложенную на меня свыше миссию, я раскрыл ему глаза на светлую сторону подобной аварии. «На земле живет два миллиарда человек, — говорил я, пока его квартирная хозяйка подавала мне аппетитно пахнущий ужин, — значит, всего миллиард женщин. Если даже сто миллионов из них готовы обручиться, то я не вижу большой разницы, останешься ли ты не помолвленным со всеми ста миллионами этих достойных вожделения особ или же с девяноста девятью миллионами девятьюстами девяноста девятью тысячами девятьюстами девяноста девятью».
Это рассуждение помогло ему полностью исцелиться от ипохондрии.
Мой друг работал в налоговом управлении и рассказал мне о маргариновой войне, которая шла тогда полным ходом. Огромные грузовые автомобили, доверху груженные маслом, на бешеной скорости пересекают границу, провожаемые выстрелами перепуганных таможенников и встречаемые роскошными лимузинами, куда шоферы могут перескочить в случае опасности. Второй этап: таможенники вооружаются досками, утыканными гвоздями, которые подбрасывают под колеса автоконтрабандистов. Третий этап: контрабандисты, дабы противостоять гвоздям, оснащают свои автофургоны шинами из литой резины. Дикий Запад рядом с этим был воплощенная кротость.
Обменяв на ассигнации весь нидерландский металл — зачем тащить с собой лишнюю тяжесть, да и риска больше, что ударит молния, — я снова перешел через Маасбрюх, Маасский мост, потом через привокзальный виадук и скоро сидел рядом с добродушного вида мужчиной на фуре с овощами. Он ехал до Хеера, совсем неподалеку. Сразу же после этого я очутился возле некоего человекообразного господина. Мы ехали на юг по прекрасной аллее из акаций. Господина глубоко захватила идея моего путешествия, и он бы немедленно ко мне присоединился, но дела, разумеется, никак этого не позволяли. У господина, по-видимому, было такое чувство, точно он выпускает почтового голубя, потому что мне первым делом надлежало послать ему открытку с видами, как только я окажусь очень далеко отсюда. Это я ему торжественно пообещал, но когда оказался очень далеко отсюда, то потерял бумажку со всеми адресами. Перед самой границей он меня высадил, и немного погодя я без помех вступил в пределы первой зарубежной страны.
БЕЛЬГИЯ
