Избранное | страница 33
Вечером, когда совсем стемнело, я вошел в маленькую деревушку и, усталый, присел в какой-то таверне. Комнаты для ночлега здесь не было, но я подумал: «Придется им попотеть, чтоб меня отсюда выкурить». Пока я посиживал за четвертью литра вина, вошла мужская компания и расселась за длинным столом. Начали есть и пить, все повеселели, и через какое-то время одному пришла в голову мысль пригласить меня подсесть. Пришлось отважно пить вместе со всеми, служа одновременно оселком, на котором то один, то другой мог проверить и продемонстрировать обществу свои познания в иностранных языках. К счастью, я тоже знал несколько слов по-итальянски, так что даже самые малоразвитые могли задавать мне время от времени какие-нибудь вопросы, и за столом царило всеобщее довольство. Заказы следовали один за другим все быстрее, и настроение стало суматошливым. Это была бригада рабочих-строителей из Милана, которая прибыла сюда на время для постройки санатория; они жили скопом в большом доме, где и для меня найдется койка. В разгар веселой кутерьмы компания неожиданно поднялась из-за стола, кто-то завладел моим рюкзаком и с триумфом понес его впереди.
Наутро всем ни свет ни заря нужно было опять на работу, и меня тоже выдворили, потому что в доме никого не должно было оставаться. С похмелья вставать всегда тяжело. Но рабочие, казалось, об этом не подозревали, во всяком случае, двое горели желанием увидеть свой портрет, хотя с похмелья человек испытывает обычно лишь одно-единственное желание — чтобы улетучился как можно скорее туман из головы. Я взял себя за жабры и сел рисовать, оба остались довольны, и в семь Утра я снова был на улице с первыми заработанными в Италии деньгами. Когда приезжаешь в новую страну или в новый город, всегда смущает вопрос: а пойдут ли здесь твои дела, как шли прежде? И если видишь, что это не из области невозможного, то всякий раз будто гора с плеч. Так радуется торговец первой утренней выручке, потому что на его вопрос: пойдут ли дела сегодня, как шли вчера? — она дает утвердительный ответ.
Немногим позже вчерашний одержимый, согласно уговору, вновь подсадил меня в свой автомобиль, и я, опять рискуя жизнью, прогазовал с ним пятьдесят километров. Это был скорее дурной сон, чем явь. У меня это в голове не укладывалось, ведь погода стояла превосходная, в такой день даже самый закоренелый и уставший от жизни пессимист должен был почувствовать желание дожить до вечера.