За время моей работы мне доводилось слышать разное.
Пение маньяка, только что зарезавшего пятерых человек.
Хруст, с которым ломаются человеческие кости.
Слова и интонации, которые выражают предательство, нарушение клятв, любовь, ненависть, скуку, равнодушие, отвращение. Фоны тихо сдерживаемой ярости, неуместной патетики, горячей преданности. Голос, которым отдают беспрекословные приказы. Голос, которым благословляют на убийство.
Я могу дать, как минимум, десять определений любому услышанному звуку, потому что в этом заключается моя работа.
Можно сказать, что я звукооператор, вот только я ничем не оперирую.
Я лишь фиксирую и анализирую.
Когда вы делаете звонок другу, чтобы поздравить его с днем рождения.
Когда вы звоните на мобильный своему ребенку, чтобы поинтересоваться, где он находится.
Когда вы что-то насвистываете у себя дома, полагая, что вас никто не слышит.
О, не беспокойтесь.
Возможно, вас и вправду никто не слушает. Но есть некая (весьма невеликая, впрочем) вероятность, что ваши слова разложит на составляющие и проанализирует на предмет эмоций кто-то вроде меня.
Так что можете расслабиться. Если вас все же прослушивают, вряд ли это будет кто-то из моих коллег: психолингвистов вроде меня привлекают к делу только в особых случаях.
Конечно, вы никогда не слышали и ничего не знаете о том, где я работаю. И я думаю, что никогда и не узнаете.
Официально я нигде не числюсь.
Даже если вдруг вы совершенно случайно войдете в ничем не примечательный офис на #mayakovka, вас встретит вежливый охранник в элегантном костюме, который внимательно вас выслушает и выпроводит: о, вы ошиблись, вам направо от входа, следующая дверь. И вы ему поверите и выйдете, потому что это не просто охранник, а высококлассный спец, владеющий приемами вербального и невербального психологического воздействия. Едва покинув здание, обратно вы уже сюда не войдете даже в бреду или в пьяном угаре: свой толстый конверт с зарплатой наш специалист получает вовсе не за то, что торчит на входе цивильным секьюрити.
Впрочем, не буду утомлять лишними подробностями.
Организацию, где я работаю, нельзя даже назвать секретной, потому что не существует никаких бумаг, которые подтвердили бы существование такой структуры. С нашими «охранниками» они и вовсе не требуются.
Разумеется, у нас у всех есть документы прикрытия, и они в полном порядке. Разумеется, ежемесячно получаемые суммы в конвертах удерживают сотрудников от того, что принято называть утечкой информации и нелояльностью. И, разумеется, каждый из нас будет гарантированно молчать о том, чем занимался, если решит вдруг сменить место работы. Впрочем, я опять отвлекся на ненужные детали.
