Николай с беглецом приезжали ко мне в Химки — нужно было оценить глубину педагогической запущенности этого беглеца, ведь не мог же он остаться на иждивении Николая, который, как потом выяснилось, тоже был из Грозного и в Москве скитался по знакомым правозащитникам, а сироту поселил на квартире у одного из них. Запущенность была основательной, но схватывал парнишка быстро, и мы решили, что, если правозащитники позанимаются с ним пару месяцев, он сможет поступить в кулинарный техникум и получить общежитие. Так, собственно, и вышло. А деньги на протез собрал светлой памяти отец Георгий Чистяков.
Некоторые из семинаристов стали моими близкими друзьями. Приезжая в Москву, я занимаюсь с педагогами, работающими в их учебных или лечебных заведениях. Так что ни один семинар не заканчивается после отвальной.
С палатками, спальниками, кастрюлями, баками, поварешками и прочими художественными принадлежностями быта мы загрузились в автобус. Полный автобус педагогов, работающих с аутистами, олигофренами, даунами, дэцепэшниками, шизофрениками, слепоглухонемыми, онкологическими больными, выруливает на Окружную. Мы с Таней устроились на предпоследнем сиденье. Она тихонькая, вся в сером, да еще и в косыночке. Тихая-тихая, а подбить умеет! Сначала по ее просьбе я провела семинар для педагогов детских садов (в одном из них она работает логопедом), а теперь еду на Валдай. Мы познакомились на Сахаровском семинаре. С тех пор как ни приеду в Москву, нахожусь у нее в послушании.
Таня верующая, как почти все в этом автобусе, — дети педагогов все с крестиками на груди. На мне ни креста, ни звезды Давида. Как-то Таня спросила меня, неужели при такой работе я не верю в Бога. Я сослалась на профессора Эфроимсона — он хоть и был атеистом, помогал всем, кому мог. И на то, что живу в Иерусалиме. Прозвучало неубедительно.
Маленький мальчик рвется к водителю — рулить, мама его не пускает.
— Иди ко мне, будем отсюда рулить.
Мальчик подходит:
— Где руль?
— Сейчас будет.
Скручиваю газету в баранку, сажаю его на колени — едем.
— Крути быстрей.
Он крутит — мы едем быстрей.
— Два водителя в одном автобусе, — говорит мальчик. — А самолет сделать можешь?
Первая остановка. Все выходят из автобуса. Небо сгустилось — к грозе. Но перекусить успеем. Бетонные столы и лавки. Украсть невозможно.
Где это было? До Твери, после Твери? Я не запоминаю дорог.
Танина новая знакомая, яркая блондинка с красными ногтями, забивает место. Крестик с брильянтиком на тоненькой золотой цепочке. Похоже, неофитка, которую Таня приобщает к добрым делам. Точно. Она работает с детьми в отстойнике.
