Движение образует форму | страница 19

— Это не искусство, — говорил Бедя, — это раскрытие души.

В нашем возрасте дышать полной грудью — ни с чем не сравнимое удовольствие.

Как дирижер симфонического оркестра, он выходил на сцену последним. Оркестранты с кистями и красками наготове ждали взмаха его руки.

Свои картины Бедя держал в чулане, чтобы не смущать учеников. Последние работы на метровых холстах он рисовал ползком, пальцами.

— Стоять у мольберта и держать в руках кисть — в мои годы это непозволительная трата энергии!

Материализация видений приводит в экстаз.

За три месяца мы построили все, о чем я мечтала. Видения обрастали деревянными каркасами, покрывались стальными медными листами, пришурупливались друг к другу. Мы извели все шурупы в терезинском магазине и опустошали соседний, литомержицкий. Представляю, какой экстаз испытывает архитектор, когда видит спроектированное им здание, — когда-то и оно было видением.

Каждая новая выставка, а затем ее переезд и установка на новом месте — огромный, я бы сказала, ни с чем не сравнимый труд. Он приносит радость. Особенно последняя фаза, когда все фрагменты — актеры огромного шоу — занимают свои места, убирается строительный мусор — и ты видишь цельную вещь. Наверно, это можно отнести к рождению всего на свете — человека, книги, картины. Это сильное переживание.

Иерусалим. Суббота. Толстенький мальчик лет двенадцати, в кипе, и девочка лет шести идут куда-то вдвоем.

Куда они идут? К «Страшилищу», с горки кататься. А это километров пять отсюда.

— Мне надо худеть, — объяснил мальчик, — а ей — играть с детьми.

Он снял куртку, дал сестре бутылку с водой, — становилось жарко. Я слушала музыку в наушниках, они о чем-то говорили.

— Что ты слушаешь?

Мальчик очень добрый, это было видно по тому, как заботливо он обращался с сестренкой, с какой любовью смотрел на нее, как вел ее за ручку в довольно далекий поход — километра четыре, не меньше, да еще в гору.

— Французские песни.

— А у меня бабушка из Франции. Ты русская?

— Да.

— А почему ты слушаешь французские песни?

Забыв, что религиозным людям в субботу запрещено слушать музыку в плеере (там батарейки), я протянула ему наушники.

Мальчик отпрянул, сестричка осклабилась.

Вскоре она начала капризничать. Устала. Теперь мальчик нес сестричку на руках, вдобавок две куртки и маленькую сумочку. Хотя носить что-то в руках тоже запрещается законом.

— Ничего, надо худеть, — подбадривал он сам себя.

Сестричка захотела писать. Он поставил ее на землю и стал стягивать с нее колготки. Она покраснела и что-то шепнула ему на ухо. Я пошла вперед, думая, что девочка меня стесняется. Но они меня нагнали.