— Красивая девушка. Кем она у вас?
— Где она у нас, комсорг? — уже без строгости спросил командир, и я обрадовался: «И впрямь ты не обратил на нее внимание».
— Первый номер дальномера у Данилова.
— Ага. Помню. Та, что училась в Хельсинки? Финская учительница? Ваша коллега, Мария Алексеевна.
Я похолодел: выдаст командир происхождение Ликиного платья, ее умение так грациозно танцевать.
Нет, никто не услышал. А Муравьева сказала, вздохнув:
— В городе не хватает учителей. Кузаев засмеялся:
— Ох, Мария Алексеевна! Вас бы в наркомы просвещения. Не введите в уши городскому начальству, вон тот высокий танцор — секретарь горкома, что красавица наша — учительница. У меня большой недокомплект. Дальномерщика непросто научить. А кто знает, где мы будем завтра.
— Не пугайте нас, Дмитрий Васильевич. Мы с Антониной договорились: если вас бросят в самое пекло, мы поедем с вами.
— С детьми?
Мария Алексеевна помрачнела:
— Нам некуда деваться.
Окончился вальс. Но оркестр заиграл новый танец после очень короткой паузы, не дал танцорам отдышаться. На этот раз первым к Лике подлетел капитан Шаховский. И она расцвела в улыбке — свой человек! Шаховский танцевал несравненно лучше летчика. Артистично танцевал. Потому любование первой парой затянулось, Тот же полковник зааплодировал им: мол, уступаю пальму первенства.
— Какой талант, — сказала Антонина Федоровна.
— У Петра это от дедов и прадедов. Чем им было еще заниматься! — немного даже ревниво сказал подошедший Тужников. — Моим родителям и мне, мужику, не до танцев было, когда хлеба не хватало.
Впрочем, Тужников танцевал неплохо и пригласил жену командира.
— А вы не танцуете, товарищ майор? — спросил я Кузаева не без хитрости: нужно как-то подлизаться.
Он ответил не сразу, и у меня снова екнуло сердце: злится. Нет, вспоминал человек свою жизнь.
— Кому было не до танцев, так это мне.
И я подумал: ненормально не знать подробной биографии своего командира. До войны был начальником станции — и все. А до того? Из какой он семьи? Кто его родители? В общем-то разговорчивый человек, он никогда не рассказывал о своем детстве, юности. Аристократ Шаховский не боялся и не стеснялся рассказывать о своих предках, военачальниках у Петра Первого, у Кутузова, он как бы поддразнивал Зуброва: чаще всего при нем погружался в воспоминания. Кстати, не только Зубров, но и другие офицеры, тот же Данилов, принимали его рассказы неприязненно: «Чем хвастает? На его месте я молчал бы!» Один я слушал «князя» с интересом, казалось — история предстает в живом обличье. Пытался даже использовать предков капитана в патриотическом воспитании бойцов. А почему нет? В войне с фашизмом вдруг воскресла отечественная история. Как подняты Невский, Суворов, Кутузов, Нахимов! А все — князья, графы. Но Колбенко посоветовал мне не касаться предков Шаховского, поскольку неизвестно, его ли прадед — декабрист: Шаховских немало и в России, и на Украине, и в Белоруссии. Обычных крестьян. Понял я, что не очень-то верит парторг в аристократическое происхождение похваляющегося этим человека.
