Чтобы окончательно укрепиться в своей догадке, я спрашиваю:
— Герр Блятман, а с чего вы взяли, что я вообще собираюсь бежать?
— Какой я тебе «герр», к чертовой матери! — прищурился он. — С чего взял, спрашиваешь? Да это за версту видно. И советую тебе быть поосторожнее в разговорах. Это не значит, что надо сторониться людей. Но собирать вокруг себя слушателей и произносить агитационные речи нельзя. Разные есть люди. Если чувствуешь, что человеку можно доверять, вызови его на откровенную беседу, а уж потом рискуй. Ведь ты отвечаешь не только за себя, а и за общее дело.
«Так вот ты какой человек», — с уважением подумал я.
— И еще кое-что хочу сказать тебе, — продолжал Блятман. — Через несколько дней перейдешь ночевать в столярную мастерскую. Насколько возможно, избегай встреч с Городецким. А если спросит о чем, скажи, что я тебя туда перевел. В работе тебе будет помогать Лейтман, польский коммунист. При Пилсудском он много лет отсидел в тюрьме. Лейтман тоже ночует в мастерской. Когда ты мне понадобишься, разыщу.
Ночью я снова и снова вспоминал наш разговор. Я был в восторге от того, как осторожно и в то же время смело и решительно этот человек ведет свою опасную работу.
Прошло еще несколько дней, но в столярную мастерскую меня всё не переводили. Я понимал, что у Блятмана есть важные причины, мешающие ему это сделать, и продолжал работать на даче эсэсовцев.
Как-то ночью задул холодный ветер, под утро полил ливень. Мы вышли из барака и стали в сторонке, ожидая обещанный грузовик. Минут через двадцать явился конвой и повел нас пешком. Ливень становился все сильнее и сильнее, хлестал то в спину, то в лицо. Мы промокли насквозь.
Когда пришли на место, нам даже не дали передохнуть, а заставили тут же, под дождем, приступить к работе.
Мы должны были окружить какой-то дом забором из бревен, метра в четыре высотой, и по углам построить защитные бункеры. Несколько раз в течение дня к нам выходил офицер, руководивший работой, а за ним шли две огромные овчарки. Мне вспомнились Бомкины предостережения.
Дня через три Блятман перевел меня во вторую команду, которая работала в офицерском лазарете на улице Максима Горького.
В первый же день я познакомился с Лейтманом. Он подошел ко мне и просто сказал:
— Давайте дружить. В столярке будем работать вмес-те. И питаться тоже вместе — чем бог пошлет.
Пришлось честно признаться:
— Я не столяр.
— Неважно. Понемногу присмотритесь. А если войдет кто-нибудь из гитлеровцев, начнете точить инструмент.
