А еще у нее был удобный чехол для винтовки. Тоже трофей. Как напоминание о том, кого сумела перехитрить, пересидеть на позициях. Это был странная игра — на наблюдательность, на выносливость и терпение, на способность спрятаться и ударить первым. А ставкой в этой игре была жизнь. До этого дня ей везло. Но были и те, кого «переигрывали» фашистские снайпера. Люба, ее напарница и подруга еще со школы снайперов. Сколько раз она спорила с той, что ее привычка пристреливаться с одной позиции несколько раз не доведет до добра! Да та только смеялась в ответ, запрокидывая назад голову и обнажая ровный ряд зубов:
— Не бойся, Ната. Я заговоренная. Меня мать в детстве к бабке таскала, когда я скарлатину подхватила. Та и заговорила от смерти. Сказала, еще внуков понянчу…
Обманула Любку та бабка деревенская. Убил Любку одним коротким выстрелом в легкое «Франц четвертый», который повадился охотиться на их позициях. И товарища лейтенанта. Лейтенанта Тарасенко тоже убил… Ната знала, что это именно он, «Франц четвертый», сделал проклятый выстрел, когда тот осматривал позиции для будущего артобстрела. Чувствовала это неким шестым чувством, которое выработалось в ней за эти тринадцать месяцев, что она на фронте.
Ната привыкла давать имена своим противникам по этой «игре». Был и «Ганс второй», которого она выследила в паре с Любкой, и «Курт пятый», у которого она забрала чехол и портсигар с тонкими сигаретами, отданный после сослуживцам в батальоне. Жаль, имен она знала немецких мало, потому и приходилось нумеровать. И за каждого ставила зарубку на винтовке. Как это делал ее наставник по практическим занятиям в школе, якут Василий. И при этом старалась не думать, что у немцев были иные имена. Никогда не смотрела на случайно найденные при обыске карточки и письма. Чтобы не видеть в убитых ею при «игре» людей. Для нее они должны были быть только пронумерованными «Гансами», «Куртами», «Людвигами»…
«Франц четвертый» на удивление работал в одиночку, как доложили Нате разведчики. И любил сладкое, по-особому сворачивая обертку — в тонкую трубочку, будто в маленький прицел. Так что, подумала Ната, все будет по-честному, встанут один против одного, пока не пришлют замену Любке. И времени на эту охоту оставалось так мало — уже знали, что через несколько дней поднимутся на прорыв линии немецкой обороны, а значит, найти «Франца четвертого» ей будет в дальнейшем не суждено.
Надо было торопиться, подумала Ната, окидывая взглядом уже светлеющий небосвод. Скоро, совсем скоро поднимется солнце из-за горизонта, и в права вступит новый день. Очередной день войны, которая, как иногда казалось, никогда не закончится. До наступления еще есть время, и в этот день солдаты в окопах будет заниматься своими насущными делами: починка вещей, чистка оружия, кто-то даже сядет играть в потрепанные карты или будет писать письма домой, а кто-то выступит на посты — в караул или в наблюдение. Лишь она этот день проведет почти в полной неподвижности, под укрытием раскидистого куста калины, что облюбовала для себя на нейтральной полосе.
