— Ну?
— Не убегать от меня, если с тобой случится что-нибудь плохое.
— Со мной?
— Да, ты-то определенно не оставишь меня в беде, если случится что-нибудь со мной. Дай такую возможность и мне. Подумай о словах в Священном писании: «Ради этого женщина должна оставить тетю Жанну и держаться своего супруга…»
Она посмотрела в серые глаза Давида, в который раз удивилась его застенчивости, его манере шутливо говорить о самых серьезных вещах. В ней вдруг огнем вспыхнула жаркая надежда на их счастье в браке, на такой союз, в который ни он, ни она не решались верить, не осмеливались мечтать.
Через некоторое время Давид сказал:
— Если бы ты знала, как у меня замирает сердце, когда ты перестаешь владеть собой… Была бы ты похитрее, всегда могла бы использовать это для шантажа.
Люсьен Мари пришло в голову, что нежность и заботливость Давида по отношению к ней не что иное как еще одна сторона его же характера, такого тяжелого во время кризиса с Эстрид. Чего он не мог вынести, так это мысли о том, что он причинил кому-то непоправимое зло. Поэтому он и стал по отношению к ней жестким и ненадежным.
— Ну как, готова теперь? — спросил он.
— Да, все в порядке.
— Минутку, — тихо пробормотал он и исчез в своей комнате. И вернулся с букетом. Не с французским букетом для невесты из белых лилий, а с розами нескольких оттенков. В их положении они были более уместны.
Несколько лощеных молодых испанцев любезно провели их в приемную консульства, предложили посидеть, и на ломаном шведско-английском языке по телефону доложили о них консулу. Через некоторое время консул пришел, представился и пригласил их к себе в кабинет.
— Какие-то осложнения с паспортами, насколько я понимаю…
— С паспортами? — удивился Давид. — Да, я, конечно, упоминал, что нам бы хотелось иметь один общий паспорт. Но главное — это то, что мы решили зарегистрировать наш брак.
— Как зарегистрировать? Где? — в свою очередь удивился консул.
Давид ошеломленно показал на пол.
— Здесь. Теперь. В двенадцать часов.
— Это невозможно. Я не обладаю полномочиями для заключения брака. Кто вам назначил время?
— Я позвонил сюда. Спросил того, кто мне ответил — консул, мол, уехал — имеете ли вы право нас зарегистрировать, тот ответил, что да, несколько раз, на нескольких языках, и назначил время.
— Ясно, это Эмилио, — со вздохом произнес консул. — Честолюбив до невозможности, да и вообще слишком уж большой энтузиаст. Когда чего-нибудь не знает, все равно отвечает да — и полагается на провидение.
