обратно, так что я сейчас напишу программу для
восстановления оригинала... - Несколько секунд он
молчал. - Ага. Они начали с того, что поедание детей -
это жертва, подтверждающая верность племени, а потом
приводят цитаты из наших великих людей о благородстве
жертвенности и верности. Потом из древних экологов о
контроле численности населения, потом... о господи!
Кажется, они не поняли, что Адольф Гитлер - плохой.
- Они не могли понять, - сказала Ксенопсихолог. -
Люди поставили Гитлера во главе страны, то есть должны
были считать его выдающимся законником своего времени.
И Детоедам не могли прийти в голову, что люди считают
Гитлера плохим всего лишь потому, что он сделал абажуры
из некоторых своих сородичей. В наше время у них такое
не принято, но они не видят в этом зла. Если Гитлер
считал, что гомосексуалисты отклонились от нормы, и
хотел их истребить, то для Детоедов это выглядит как
добросовестное заблуждение. - Ксенопсихолог оглядела
стол. - Ладно, хватит об этом. Но Детоеды не видят в
своей истории откровенных злодеев на властных позициях
- по крайней мере, в эпоху после зарождения науки.
Любой политик, которого они сочли бы "плохим", был бы
убит и съеден. У Детоедов, похоже, не было человеческих
проблем с координацией действий. А может, они просто
более рациональные избиратели - выбирайте любую версию.
Эйкон упирался головой в ладони.
- Знаете, - сказал он, - я думал насчёт того, чтобы
послать Детоедам письмо вроде этого. Глупая мысль, но
долго крутилась в голове. Я обдумывал, как можно
убедить их, что есть детей - не хорошо.
Ксенопсихолог ухмыльнулась.
- Чужие, похоже, даже больше нас склонны к
рационализации. Может, именно поэтому их общество не
настолько жёсткое, чтобы по-настоящему развалиться. Но
вряд ли ты сможешь настолько заплести им мозги, чтобы
они поверили, что есть детей - не детоедливо.
- И к тому же, - сказал Эйкон, - вряд ли у них
особенно получится уговорить нас, что есть детей -
хорошо. - Он вздохнул. - Пометить письмо как спам?
- Пусть хотя бы один из нас его прочитает, - сказал
Исповедник. - Они подбирали аргументы честно и
добросовестно. Человечество тоже должно соблюдать
кодекс эпистемологической чести.
- Да, - сказал Мастер. - Я не вполне понимаю
детоедские литературные правила, милорд, но я уверен, что этот текст по стилю относится к... не скажу поэзии, но... они старались писать не только убедительно, но и
эстетически совершенно. - Мастер поморгал. - Кажется, они в некоторых фрагментах даже соблюдали постоянное
