Глава 16
ПОСЛЕДНИЙ РЫЦАРСКИЙ ТУРНИР
Конгресс напоминал спектакль в театре, охваченном пожаром.
Графиня Элизе фон Бернсторф
Свою отдельную страницу в историю Венского конгресса вписал сорокасемилетний человек, часами просиживавший, ссутулившись, за фортепьяно в маленькой квартире на четвертом этаже узкого здания на Мёлкер-Баштай. Этот коренастый, среднего роста мужчина с обильной копной темных вьющихся волос, густыми бровями, квадратным, как у льва, носом, ямочками на щеках и челюстями, способными расплющить любой орех, не имел никакого отношения к проблемам Польши, Саксонии и Италии. Людвиг ван Бетховен сочинял музыку для мирной конференции.
Осенью 1814 года Бетховен находился на вершине своей славы. Он поселился в Вене двадцать два года назад, переехав сюда из Бонна, где родился в 1770 году. Композитор не любил Вену и ее жителей. «Здесь все — от императора до чистильщика сапог — пустые, никчемные люди», — говорил он. Тем не менее Бетховен любил прогуливаться по склонам Каленберга на краю Венского леса. Композитор прохаживался по горным тропам каждый день, что-то «бормоча или подвывая», прислушиваясь к мыслям и мелодиям, возникавшим в голове. Он брал с собой бумагу и карандаш, чтобы записывать внезапные озарения сознания. «Лес, деревья, скалы создают музыку, которая радует человеческий слух», — считал Бетховен. Возвратившись домой, он опрометью бежал к пианино, забывая о своих спутниках и спутницах.
Окна комнат выходили на стены Старого города, такие же неряшливые и замызганные, как и одеяние композитора. Один музыкант, побывавший у Бетховена вскоре после конгресса, оставил очень грустное описание его жилища: «Несусветная грязь, беспорядок, на полу разбросаны ноты, деньги, предметы одежды, на неубранной постели — куча нижнего белья, открытое пианино покрыто густым слоем пыли, на столе — расколотые кофейные чашки».
Бетховен относился к числу художников, творивших не по найму, а по призванию, и руководствовался собственными жизненными правилами. Гениальность таких людей проявляется не только в способностях, но и во всем облике и в образе жизни. Странности поведения Бетховена воспринимались как внешние атрибуты уникальности.
Когда Бетховен появлялся в таверне или ресторане, он выбирал дальний столик и долго сидел в полной отрешенности и задумчивости. Он часто бывал угрюмым и подавленным, жаловался на леность и коварство друзей и слуг. Композитор мог ни с того ни с сего рассердиться на любого человека, находящегося поблизости. Недавно он швырнул в официанта блюдо с приготовленной для него едой.
