Лила вглядывается вперед — туда, где наша улица пересекается с главным проспектом (именно там и проходит основной митинг). Почти ничего не видно, зато хорошо слышно: гул голосов, кто-то выкрикивает лозунги, гудят мегафоны и сирены, гремят барабаны. Шум просто оглушительный.
— Здесь явно больше народу, гораздо больше.
Когда мы подходим ближе, все разъясняется. Вот и ответ на мой невысказанный вопрос: единомышленники Паттона здесь же, выстроились по обеим сторонам проспекта со своими слоганами:
«УБИЙЦЫ И МАНИПУЛЯТОРЫ —
ПРОЧЬ ИЗ МОЕГО ШТАТА».
«ГИГИШНИКИ — УБИРАЙТЕСЬ».
«ЧТО ВЫ ХОТИТЕ СКРЫТЬ?»
И, наконец, «ПОПАЛИСЬ», под которым нарисован похожий на ружейный прицел круг. Этим плакатом размахивает старушка с ярко-рыжими кудряшками, накрашенная розовой губной помадой. Ярко сияет на солнце позолоченный купол ратуши.
Вглядываюсь в толпу приверженцев второй поправки и вдруг замечаю знакомое лицо: любовница Янссена запряталась подальше, темные волосы убраны в хвост, черные очки сдвинуты на лоб. Пудели, видимо, остались дома.
Притормаживаю и всматриваюсь повнимательнее — не ошибся ли?
Позади нее, возле витрины ресторанчика, стоят двое и что-то передают ей, кажется, деньги.
Люди вокруг толкаются, увлекают меня вперед, в бок ударяется чье-то плечо — это мальчишка с фотоаппаратом, чуть старше меня — снимает, не переставая.
— Ты кого увидел? — интересуется Лила, вытягивая шею.
— Видишь ту дамочку, возле витрины? — Я пытаюсь свернуть в сторону, наперекор людскому потоку. — С хвостом. Она заказала Янссена.
— Я ее знаю. Она раньше на него работала.
— Что? — застываю, как вкопанный, и мне в спину с недовольным возгласом тут же врезается какой-то мужчина. В ответ на мое извинение он лишь злобно хмурится.
Даника и Сэм ушли вперед. Надо бы крикнуть, чтоб они нас подождали, но разве в таком шуме хоть что-нибудь услышишь?
Владелица пуделей уходит. Мне ее точно не догнать во всеобщей сутолоке.
— Я думал, она была его любовницей.
— Вполне вероятно, а еще его шестеркой, — отзывается Лила. — Подыскивала клиентов. Заядлых картежников. Или тех, у кого есть деньги регулярно платить за определенные эмоции — восторг, экстаз, нестерпимое счастье. Подсаживаешься, и если бросишь — тут же накатывает депрессия. Или тех, которые покупают удачу — одновременно у нескольких мастеров. Когда используешь столько удачи зараз — можно большое дело провернуть.
— А Филипа она знала?
— Ты же сам сказал, что она заказала Янссена.
Любовница убитого исчезает в толчее. Мы же еле тащимся. Даника и Сэм где-то впереди. Наверное, все еще на проспекте, но их нигде не видно.
