— Здесь нет места для парковки, — жалуется Сэм, медленно объезжая квартал по третьему разу.
Пока «Кадиллак» тащится в хвосте автомобильной очереди, Даника что-то усиленно ищет в телефоне.
— Сверни где-нибудь налево, — командует она спустя несколько минут. — В Интернете пишут, что недалеко отсюда есть гараж.
Первые два гаража оказываются забитыми под завязку. Скоро мы доезжаем до автомобилей, припаркованных прямо посреди разделительной полосы и вдоль тротуаров. Сэм нахально заезжает на газон и глушит двигатель.
— Протестовать — так уж протестовать? — спрашиваю я.
Даника с улыбкой распахивает дверцу:
— Посмотрите, сколько народу!
Мы с Лилой выходим, и вся наша компания устремляется куда-то вместе с толпой.
— В таком месте прямо чувствуешь грядущие перемены. Понимаете, о чем я? — восхищается Даника.
— Да, перемены уже здесь.
Не ожидал от Сэма такого ответа. Даника тоже смотрит на него удивленными глазами.
— Ну, — смущается сосед, — все изменится, так или иначе.
Наверное, он прав. Либо вторую поправку отклонят, и мастера воспрянут по всей стране, либо ее примут, а остальные штаты, в свою очередь, постараются обстряпать такие же законопроекты.
— Перемены происходят, когда не остается другого выхода, — загадочно улыбается Лила.
Никак не получается заглянуть ей в глаза — девушка напряженно всматривается в толпу.
Через несколько кварталов появляются первые плакаты.
«НАШ ДАР — НЕ ПРОКЛЯТИЕ».
Интересно, а какие лозунги использовали на той пресс-конференции, где засветилась мама?
На ступеньках здания банка сидят какие-то малолетки. Один из них бросает в толпу бутылку пива. Осколки и клочки пены разлетаются в разные стороны. Протестующие возмущенно кричат.
На капот ближайшей машины вскакивает мужчина с длиннющей бородой и принимается вопить: «Долой вторую поправку! Паттона на мыло!»
Рядом с винным магазином полицейский хватается за рацию и что-то взволнованно туда частит.
— Думаю, парк там. — Даника, не отрываясь от мобильника, машет рукой в сторону переулка; по-моему, она ничего вокруг себя не замечает.
Еще пара кварталов. Народу все больше, мы словно вовлечены в гигантский поток. Мы — кровь, стремящаяся по сосудам к сердцу, яростный жар, исходящий от нагретого солнцем тела, несущееся стадо.
Все больше и больше плакатов.
«РУКИ ПРОЧЬ — У НАС ЕСТЬ ПРАВА».
«ТЕСТИРОВАТЬ ВСЕХ —
ЗНАЧИТ НЕ ВЕРИТЬ НИКОМУ».
«НЕ ПРОЙДЕТ».
— Сколько приблизительно людей должно было прийти? — кричит Лила.
— Двадцать тысяч, максимум пятьдесят, — Данике тоже приходится кричать.
