— Цела, э? — прозвучал в полной темноте знакомый голос.
— Цела, — с трудом выдавила она. Ноги скользили по дну, холодная вода доходила почти до подбородка. Воздух в галерее оказался затхлым и вонючим, девочка старалась дышать ртом — иначе начинала кружиться голова.
— Пошли, — просипел где-то впереди старший.
Факелов зажигать никто не стал — поури и без того отлично видели в темноте. Ниакрис не видела ничего — но только до того момента, пока сама очень сильно не захотела все-все увидеть.
Какое волшебство сотворилось в тот миг, никто не знал, тем более она сама, — но непроглядная тьма обернулась серым полумраком, стали видны торчащие над водой головы шестерых карликов.
Мало-помалу пол тоннеля повышался, вода опускалась вниз, и вскоре все семеро уже шагали по мокрому, покрытому мхом и бледной плесенью камню.
Ниакрис дрожала от холода — и потому не думала о предстоящем, не думала до тех пор, пока коридор не закончился узкой винтовой лестницей, в свою очередь упершейся в забранный частой решеткой люк.
— У кого струмент? — шепотом спросил старший. — Давай вперед, мудрило… только тихо.
— Кого учишь, старшой?.. — буркнул протиснувшийся к решетке карлик. Что-то негромко звякнуло, заскрипело, заскрежетало; поури негромко выругался.
— Знатно закрепили монаси… боялись, видно…
Наконец решетка поддалась. Отряд выбрался наверх — очевидно, в старые монастырские подвалы.
— Ну, теперь пойдет потеха! — кровожадно прорычал кто-то из карликов. Что-то зашуршало — поури вскрывали ножами тщательно замотанные в просмоленную кожу свертки.
— По углам раскладывайте, — распорядился старший. — Да не ленитесь, чем дальше друг от друга разложите, тем знатнее потеха выйдет!
У Ниакрис ничего подобного в мешке не было. Она растерянно топталась на месте — о ней все как будто забыли. Поури большими серыми крысами порскнули в разные стороны — что-то устраивали в темноте, возле самых стен.
— Закончили? Дальше идем! — торопил их старший. — Время дорого, позабавиться как следует не успеем!
Ниакрис плелась следом, словно зачарованная. Мысли все погасли, ноги несли ее словно сами собой — и она как будто не представляла, что вот-вот ей придется убивать таких же точно людей, как и она сама. Людей, не сделавших ей ничего плохого, людей, в чье жилище она вторглась с оружием да еще и в компании каких-то мерзких поури… Конечно, каждый попытается ее убить. А она? Что станет делать она?..
«То, что задумала», — сказала она себе. Правда, голос при этом (даже внутренний) изрядно дрожал.
