«Держись!» — услыхала девочка. Так и есть — на подмогу подоспел дедушка.
Враг отступил на шаг. По его лицу внезапно потекла темная кровь — но тьма все сгущалась и сгущалась, голубые клинки вязли и тонули в топкой черноте, словно неосторожный путник в зыбучих песках.
Краем глаза девочка увидела дедушку — его седые волосы развевались, словно под сильным ветром. Что он сделал — девочка в первый миг не поняла, но весь правый бок врага словно бы взорвался изнутри, полетели обрывки одежды, кровь брызнула на пол; враг коротко застонал и отступил еще на шаг.
Ну, давайте, скорее, скорее, сейчас, вот сейчас!..
Враг глухо зарычал, черный посох описал дугу, круша голубые копья, направленные ему в сердце; одним движением он очутился рядом с мамой; правая рука его бессильно висела, однако — круша и ломая сотканные из голубого огня щиты, острие черного посоха ударило маме в грудь и окровавленный наконечник высунулся у нее из спины.
Девочка не закричала, она не в силах была даже мигнуть. Она видела, как мама медленно падает набок, а окровавленный враг уже поворачивается к дедушке, черное копье отшибает в сторону поднявшийся для защиты огненный меч, и тяжелое навершие посоха ударяет дедушку в висок.
Передняя дверь наконец рухнула, в комнате неслышно возникла серая тень.
— Вы ранены, мастер? — услыхала девочка странный шипящий голос.
— Да, — едва слышно отозвался враг. Он едва стоял, опираясь на посох. Голова его, казалось, с трудом держится на плечах.
— Мастер! — теперь девочка смогла рассмотреть нового пришельца. Серая кожа, острые клыки, торчащие из-под верхней губы, красные глаза. Без сомнения, вампир.
— Я в порядке, — враг поднял наконец глаза, и девочка невольно встретилась с ним взглядом.
Ее словно окунули в ледяную воду. Такая ненависть была в этом взгляде, такая жажда крови. У нее не хватало слов описать все то, что она ощутила в то мгновение.
— Девчонка! — вдруг услыхала она. Враг выронил посох, схватившись за голову здоровой рукой. — Девчонка! Не парень, не парень!
Не выразить и не описать словами прозвучавшее в его голосе разочарование. Словно приговоренному к смерти прочли на эшафоте помилование, а миг спустя объявили, что это не более чем княжеская шутка. То есть это даже было не разочарование, а именно смертный приговор — всему, всему, всему.
Девочка ощутила, как тряпичная кукла у нее на груди ожила и попыталась как можно теснее прижаться к хозяйке.
— Смотрите, мастер, — вдруг сказал вампир, указывая на ожившую куколку.
