— Ты ведь идешь убивать одного оч-чень-очень злого волшебника, с недавних пор выстроившего себе грандиозный замок в северных горах? — как бы невзначай осведомился монашек.
Ниакрис пожала плечами. Она ничего не знала о своем Враге, кроме лишь одного — ее заклятье должно привести прямо к нему.
— Этот чародей пришел туда не столь давно, может, лет пять назад, — принялся рассказывать монашек, хотя никто его об этом не просил. — На голом месте воздвиг крепость. Строили мертвецы. Орды мертвецов. Он разорил все до единого кладбища в предгорьях. Целые орды зомби уходили за перевал сплошными колоннами, где он затеял строительство своей цитадели. Никто не дерзнул их остановить — разумеется, кроме Красных монахов.
— Ну и?.. — не удержалась Ниакрис.
— Они погибли мученической смертью, и вся братия ещенощно с тех пор молится за спасение их душ, — очень серьезно ответил монашек.
— Тьфу, глупость, — проворчала девушка. — Если у них не было никаких шансов — зачем же ввязывались? А если шансы были — значит, они плохо подготовились. Потому что идти в бой надо не для того, чтобы геройски умереть. Так нас учили в Храме.
— Что ж, правильно учили, — кивнул ее собеседник. — Вот только почему ж ты нарушаешь завет своих же собственных учителей?
— А это мое дело, — буркнула Ниакрис. — Тебя не касается.
— Хорошо, пусть не касается, — вновь согласился монашек. — Но идти-то я могу куда угодно, правда? Здесь дороги общие.
На это Ниакрис не нашла что возразить.
Какое-то время они молча шагали рядом. Монашек ловко перемахивал через попадавшиеся у них на пути рытвины и щели, казалось, земная тяга над ним не властна совершенно, и захоти он — в ту же минуту взлетит в небеса. Дорога выдалась не из легких, по всхолмленной равнине, наверное, прошлась палица какого-то разгневанного великана — столько на ней встречалось ям, ямищ и ямин. Да еще и трещины, как после землетрясения. Угрюмые еловые леса с обеих сторон сдавили узкую дорогу, не дорогу даже, а скорее звериную тропу, изредка используемую и людьми. Но вела она в правильном направлении, а все остальное Ниакрис волновало мало. Все равно возвращаться ей этим путем уже не придется.
Монашек и впрямь никак не старался разговорить девушку. Даже своего имени он не называл. Шагал себе то рядом, то чуть сзади, но на саму Ниакрис не смотрел. Опасности от него не исходило — в этом Ниакрис не сомневалась, своему чутью на угрозу она привыкла доверять. Похоже, монашек и в самом деле был тем, кем назвался; а раз так, то пусть идет себе, дорога ведь и впрямь общая.
