Доктор Августас Хенри, к которому обратился Конвей, взглянул на часы. Попыхивая трубкой, он проговорил:
— Ещё пятнадцать минут. Не о чем беспокоиться. «Атлас» в прекрасной форме. Я сам вчера проверил.
— Знаю. — У Конвея абсолютно седые волосы, и выглядит он старше худощавого Хенри, хотя они ровесники. Он сказал:
— Я беспокоюсь о Счастливчике.
— Счастливчике?
Конвей застенчиво улыбнулся.
— Боюсь, я перенял привычку. Я говорю о Дэвиде Старре. Сейчас все его так зовут. Ты разве не слышал?
— Счастливчик Старр? Счастливчик? Прозвище ему подходит. Но где он сам? В конце концов, это его идея.
— Совершенно верно. Такие идеи могут возникать только у него. Думаю, в следующий раз он возьмется за сирианский консулат на Луне.
— Хорошо бы.
— Не шути. Иногда мне кажется, что ты одобряешь его стремление всё делать в одиночку. Я потому и прилетел на Луну: присмотреть за ним, а не за кораблем.
— Если ты прилетел за этим, Гектор, ты отлыниваешь от работы.
— Ну не могу же я всюду ходить за ним, как курица за цыпленком. С ним Верзила. Я сказал малышу, что сниму с него кожу живьем, если Счастливчик решит в одиночку вторгнуться в сирианский консулат. — Хенри рассмеялся. — Говорю тебе, он это сделает, — проворчал Конвей. — И что всего хуже, выйдет, разумеется, сухим из воды.
— Ну и что?
— Это ещё больше подбодрит его, и однажды он чрезмерно рискнет, а он для нас слишком ценен, мы не должны его потерять!
Джон Верзила Джонс, покачиваясь, шёл по утоптанной глиняной поверхности и с величайшей осторожностью нес свою кружку пива. Псевдогравитация не распространялась за пределы города, поэтому в районе космопорта приходилось самому справляться с полем тяготения Луны. К счастью, Джон Верзила Джонс родился и вырос на Марсе, где тяготение составляет две пятых земного, так что ему не было особенно трудно. На Марсе он весил бы пятьдесят фунтов, а на Земле сто двадцать. Он подошёл к часовому, который, забавляясь, следил за ним. Часовой был в мундире Национальной лунной гвардии и привык к местному тяготению. Джон Верзила Джонс сказал:
— Эй! Не стой так мрачно. Я принес тебе пиво. Выпей!
Часовой удивился, потом с сожалением отказался:
— Не могу. На посту нельзя.
— Ну ладно. Справлюсь сам. Я Джон Верзила Джонс. Зови меня Верзила.
Он доходил часовому только до подбородка, а тот не был особенно высок, но когда Верзила протянул руку, он это делал как бы сверху вниз.
— Меня зовут Берт Уилсон. Ты с Марса? — Часовой взглянул на красно-зеленые полусапожки Верзилы. Только фермер с Марса может оказаться в таких сапогах в космосе.
