Весь Азимов. Космический Рейнджер | страница 82

Дэвид повернулся к Верзиле.

— А что ты теперь будешь делать, Верзила?

Верзила ответил:

— Доктор Сильвере предложил мне постоянную работу в Совете. Но не думаю, что соглашусь на это.

— Почему?

— По правде говоря, мистер Старр, я предпочел бы отправиться туда же, куда и ты.

— Я отправляюсь на Землю, — сказал Дэвид.

Они были одни, но Верзила осторожно оглянулся, прежде чем заговорил.

— Мне кажется, что ты ещё побываешь во многих местах… Космический Рейнджер.

— Что?

— Конечно. Я узнал тебя в первое же мгновение, как только ты вошёл в дыме и огне. Поэтому я и не воспринял серьёзно обвинение в отравлении. — Лицо его расплылось в широкой улыбке.

— Ты понимаешь, о чём говоришь?

— Конечно. Лица твоего я не видел, не видел деталей костюма, но на Рейнджере были твои сапоги, и совпадали рост и телосложение.

— Совпадение.

— Может быть. Подробностей я не видел, но цвет сапог различил ясно. Ты единственный из известных мне фермеров, который согласился носить чёрно-белые сапоги.

Дэвид Старр откинулся и захохотал.

— Ты выиграл. Ты на самом деле хочешь присоединиться ко мне?

— Сделал бы это с гордостью, — ответил Верзила.

Дэвид протянул руку, и они обменялись рукопожатием.

— Значит, отныне мы вместе, — сказал Дэвид.

Пятнадцать минут до старта. «Атлас» застыл в ожидании. Гладкие полированные борта космического корабля блестели в ярком земном свете, заполнившем небо Луны. Тупой нос глядел вверх, в пустое пространство. Вакуум окружал его, а под ним простиралась мертвая пемза лунной поверхности. Количество экипажа — ноль. На борту нет ни одного человека.

Доктор Гектор Конвей, глава Совета Науки, спросил:

— Который час, Гус?

Он чувствовал себя неудобно в помещении Совета на Луне. Ему было бы уютнее, находись он на Земле, на вершине иглы из камня и стали, которую называют Башней Науки. В окне открывался бы вид на Интернациональный Город. Конечно, на Луне пытались создать видимость комфорта. В помещениях — фальшивые окна, а за ними ярко освещенные картины земной жизни, естественно освещенные. Свет за окном в течение дня менялся, соответствуя утру, полудню и вечеру. А в периоды сна за окном всё темнело, и свет становился тёмно-синим. Но для землянина типа Конвея этого было недостаточно. Он знал, что, если разбить стекло, за ним окажутся только раскрашенные миниатюры, а дальше — другое помещение или, может быть, скальные породы Луны.