Жизнь его совсем выбита из колеи этой глупой историей; все к нему изменились, и сам он стал не тот, что был прежде. Ему теперь уже и участие Батмановой в тягость, а чтобы не встретиться с князем Лабининым, он готов весь город обойти. И ничто его не тешит, даже надежда на свободу. Слишком исстрадался он, сил у него нет в счастье верить. Надо скорее развестись. Подьячего он застал дома, и они тотчас принялись за дело. Максимов подробно передал ему слышанное от графини Батмановой и от князя Лабинина, прибавил к этому, что отец хочет женить его на богатой соседке и ничего не пожалеет на развод. Из условленной суммы за ведение дела Максимов обещал дать половину, когда прошение будет подано государю.
«Возьму взаймы у Авдотьи Алексеевны», — решил он про себя.
Лицо его слушателя прояснилось.
— Прекрасно-с! Нам остается, значит, заручиться согласием той особы…
— Какой особы? — воскликнул Максимов.
— Да той самой, с которой вы обвенчаны.
— Она противиться не станет.
— Отлично! Пусть даст в этом письменное удостоверение, мы приложим его к прошению…
— А без этого нельзя?
— Пожалуй, можно, да ни к чему не поведет: все равно прикажут сделать ей допрос…
— Тогда увидим, а теперь я подам свое прошение без всяких заявлений с ее стороны. Меня могут приказать развести и без ее согласия, — с раздражением прервал его Максимов.
Подьячий уперся было на своем мнении, но молодой человек заявил ему, то обратится к другому поверенному, если он не перестанет об этом говорить, и он обещал приготовить прошение к завтрашнему дню.
— А через кого же надеетесь вы доставить вашу просьбу государю императору? — спросил подьячий.
— Уж это мое дело, — ответил Максимов с такой самоуверенностью, что он почувствовал невольно уважение к своему клиенту и решил про себя, что деньги за ним не пропадут.
Дело двинулось с изумительной быстротой. Не прошло и недели, как Максимова пригласили явиться к обер-прокурору Синода, который, сняв с него показание, сообщил ему о желании государя дать ему удовлетворение. Не успел Максимов опомниться от этого известия, как его потребовали к архиерею, последний подтвердил то же самое.
Снова заговорили в Синоде про дело Максимова, но теперь уже в другом тоне, начальство любезно заговаривало с ним, сослуживцы поздравляли его. Однако вскоре стало известно, что между митрополитом и членами Синода возникли разногласия по делу о расторжении брака, и оно снова затормозилось.
Подьячий настойчивее прежнего продолжал намекать на необходимость войти в соглашение с другой стороной, чтобы заручиться от нее согласием на развод, но Максимов продолжал отказываться от свидания со своей названой супругой.
