— С дочерью портного?
— Да.
Авдотья Алексеевна всплеснула руками от изумления и негодования.
— Да ведь он — дворянин и хорошей фамилии: мать его — урожденная Таврова! Они с князьями Удбольскими через Семягиных в родстве, его бабушка с отцовской стороны была Семягина, из обедневших, правда, но императрица их жаловала. Алена вышла замуж по любви за Максимова… сын-то в него красотой вышел. Как сейчас его вижу в драгунском мундире — загляденье. Любимый мой кавалер был на балах. Теперь, я думаю, такой же старый гриб стал, как и я… И ты говоришь, что государь приказал обвенчать его?
— Не его, ma tante, a его сына, — с улыбкой поправил ее князь.
— Ах, пожалуйста, без шикан! [6] Терпеть этого не могу!
— Государь приказал обвенчать его с дочерью Клокенберга, поспешил заявить Лабинин. — Я про это узнал вчера вечером у дяди Захара Васильевича…
— Захар здесь? Вернулся из деревни?
— Вернулся. Рядом с его домом на Исаакиевской площади…
— Постой, постой, что ты мне зубы-то заговариваешь! Знаю я этот дом, слава Богу! Еще как в девках была, на балы меня туда возили… А вот ты мне что лучше скажи: почему Захар и сам ко мне глаз не кажет, и ни жены своей, ни сыновей не присылает? Неужто потому, что императрица Мария Федоровна, с тех пор как наша государыня скончалась, не удостаивает про меня вспомнить? Так ты ему скажи, что это довольно низко с его стороны. Мне император Павел Петрович кумом не доводится и требовать от него аттенций [7] я не могу; это не то что князь Захар, у которого батюшка крестным отцом был…
Князь Лабинин поспешил дать другой оборот разговору.
— Дом Клокенберга, на дочери которого женили Максимова, находится рядом с домом дяди, забор к забору, и мне удалось кое-что узнать про этот курьезный инцидент через его дворню.
— Что же именно?
— Максимов нанимал у него мезонин…
— И заферлакурил, верно, с девчонкой? Это на него похоже, весь в отца, значит.
— Нет, он на нее и внимания не обращал.
И князь повторил то, что слышал от самого Максимова, а затем рассказал, что узнал от людей графа, которые, в свою очередь, кроме сведений, почерпнутых у Анисьи, ничего не могли ему сообщить.
— И что же дальше? Он так ее одну и отпустил? И ни разу с ней потом не виделся? — спросила Авдотья Алексеевна.
Ее глаза заискрились любопытством, а на губах появилась довольная усмешка.
— Ни разу. Клокенберг ходил жаловаться к военному губернатору…
— На что? Уж не на то ли, что Максимов не желает сделаться мужем своей жены?
