Последствия оказались такими, какими их все соседи и ждали. Молодые люди полюбили друг друга, и так как никаких препятствий к браку не было, то они и решили обвенчаться в начале осени, когда истекал год со дня смерти старой Мариэтты. Женившись, Тито должен был кинуть свое ремесло каменщика и стать хозяином остерии: молодая хозяйка была крайне неопытна, да и пребывание целыми днями среди охмелевших людей было для нее не особенно приятно.
Тито все ближе и ближе подходил к остерии. Вот уже Жанни рассмотрела его, всю побелевшую от известки, синюю блузу и низенькую мягкую шляпу; спустя немного времени и сам он, легко перепрыгивая через ложбинки, добрался до стоявшей все еще на выступе скалы и ожидавшей его прихода Жанни.
— Добрый день, малютка! — весело приветствовал каменщик свою невесту.
— Будь здоров, Тито, — звонко прозвучал ответ девушки, протянувшей пришедшему руку. — Что так поздно?
— Дело было в городе, Жанни, — серьезно ответил Тито, — и… хорошее дело…
— Опять, что ли, англичанина замуровывали? — шутливо спросила девушка, намекая на недавнюю выгодную работу склепа для утонувшего приезжего богатого англичанина.
— Эге! Куда лучше! — хвастливо промолвил Тито. — Приглашают ехать строить казармы в Палермо.
Веселые глазки Жанни внезапно потухли.
— И ты… поедешь, Тито? — спросила она нерешительно.
— Эге, отчего не ехать! Ведь пять франков в день платят, проезд ихний, да всего только до первого сентября. К нашей свадьбе я тут как тут.
Но Жанни продолжала глядеть невесело, на глазах ее заблестели слезы.
— Ну, чего ездить, — сказала она, — работал бы ты в Белладжии.
— Пустое, милая! Быстро промелькнут эти три-четыре месяца, и я снова здесь, но с хорошими деньгами, не так ли, дорогая? Ну, что же, идем, что ли, домой, ты меня напоследок полакомишь стаканчиком Асти-Туманте, а завтра с утренним пароходом я еду в Комо.
Девушка машинально повиновалась и пошла с ним вместе в остерию.
— Тито, друг, браво! — раздались нестройные голоса пирующих. — Вот молодец, что пришел! Ну, садись рядом, говори, что нового в городе?
Каменщик присел у стола, закурил трубку и начал рассказывать сенсационные городские новости, по обычаю итальянцев придавая им более густую окраску, чтобы усилить впечатление.
Тито был типичный ломбардиец; неправильные черты его лица, светлая окраска волос ясно говорили о близости Германии и помеси типа.
Довольно высокая комната, где помещалась остерия, с почерневшими балками потолка, увешанными свиными и бараньими окороками, по местному обычаю в особых мешках, и громадными фиаско
