Портрет | страница 12



— Сандро, художник, русский, — несмело отвечала девушка.

— Я его найду! Я убью его! — вскрикнул каменщик и, сжав кулаки, выбежал вон.

Но куда идти, кто этот неведомый Сандро? Тито зашагал по направлению к деревушке.

— Что ж я ему скажу? — говорил сам с собою юноша. — Убить его, но тогда что же? Жанни возненавидит меня: ведь он отец ее будущего ребенка. Но как поступить?

Бедный парень поник головою. Вот и Барни: уже видно качающееся блюдо брадобрея.

— Эге, Тито, — услышал он ласковый голос старика, сидевшего на соломенном стуле около своего заведения, — вернулся малый, молодец!

— Здравствуйте, дядя Циприано, — робко проговорил Тито и запнулся.

Вопрос о Сандро-художнике замер на его языке. Рассеянно отвечал он на расспросы цирюльника о поездке, о Сицилии, о Палермо, когда высокий молодой человек с белокурою бородою подошел к дому.

— Добрый вечер, синьор Сандро, — сказал Циприано.

«Так вот он, Сандро, вот тот человек, на которого променяла его Жанни»! И Тито запылал ненавистью к незнакомцу.

— Синьор, — еле сдерживая себя, произнес Тито, обращаясь к Гаусвальду, — мне нужно вам сказать пару слов наедине.

Художник спокойно взглянул на незнакомую ему фигуру каменщика.

— Пожалуйста, войдите. — И, пропустив Тито вперед, он вошел с ним в дом.

— Вы Тито Ферручио? — так же спокойно спросил Гаусвальд.

— Вы меня знаете?

— Мне всё сейчас сказала Жанни. Что вы от меня хотите? Драться? На чем? На ножах?..

Но вспышка злобы, овладевшей бедным юношей, уже погасла. Тито опять подумал о Жанни и ее будущем ребенке, а прямота художника обезоруживала молодого рабочего. Он нерешительно произнес:

— Нет, не драться я с вами сюда пришел, — этим позор Жанни не смоется. Нет, я прошу, я буду молить вас, — женитесь на ней, дайте имя ее будущему ребенку.

Художник не ожидал такого оборота разговора. Он с изумлением поглядел на каменщика.

— Вот какое положение принимает дело, — произнес Гаусвальд и задумался. — Что ж, благородство за благородство, извольте, товарищ, я готов.

Ферручио обнял недавнего врага и сказал:

— Еще одно условие, одно мое желание исполнить прошу вас.

Художник взглянул на юношу.

— Венчайтесь как можно скорее, и когда обвенчаетесь, уезжайте отсюда в тот же день! Можете потом вернуться, только не теперь, не теперь! Мне чересчур тяжело глядеть на ваше счастье…

Свадьба состоялась на другой же день. Падрэ согласился обвенчать молодых людей и без оклички, тем более, что Гаусвальд был лютеранин, а Жанни все знали далеко кругом.