— Ну, вот две и давай…
— Ни за что на свете!..
— Чучело гороховое! — урезонивал его Огородников. — Да ведь не пропадут же твои пачки, — назад получишь…
— Больше одной пачки не дам!.. Боюсь я…
— Чего же ты боишься?
— И сам не знаю… Понимаешь ли? — ведь это первый опыт, так сказать, первый шаг… Когда попривыкну, тогда, может, и робость пропадет… А теперь — и проценты взять хочется, и вместе с тем робею… Сердце даже замерло от страха.
Огородников плюнул, принялся ругать Фиолетова. Но все-таки дело кончилось тем, что Фиолетов более ста рублей дать ему не решился, и то с тем условием, чтобы расписка была написана на двести рублей и чтобы была засвидетельствована нотариусом.
— Зачем же в двести рублей, коли ты мне всего сто даешь?
— А это для того, чтобы помнил хорошенько, — бормотал юноша, — чтобы до суда не доводил.
— Ты этак больно скоро разбогатеешь…
— Заплати в срок — и не взыщу.
— А как взыщешь?
— Не беспокойся…
— Ну, а сколько же ты процентов возьмешь? — спросил Огородников.
— Процент уж известный — десять копеек с рубля.
— Да ведь это за год берут десять-то копеек!
— А я за четыре месяца.
Подумал, подумал Огородников и согласился. На следующий день они отправились в город к нотариусу.
Огородников деятельно принялся за устройство масленки. Лесу купить было не на что, и порешил он устроить ее в земле. Работал Огородников без отдыха. Днем он был или на мельнице, или в кузнице; как только наступала ночь, — он принимался за свою масленку и все глубже и глубже уходил в недра своей горы.
— Тяжело, — приговаривал он, — но зато прочно будет!..
Поддерживаемый этой мыслью, он еще с большим рвением принимался за работу. Нередко приходила к нему на помощь и жена: она корзинами выносила вон камни и землю, выбитые мужем. Но работать ночью он ей не позволял.
— И днем поспеешь, — говорил он, — а ночью спи себе на здоровье!
Сам же Огородников отдыхал только после обеда да во время сумерек — между «собакой и волком», как говорят французы. Как только наступала ночь, он брал свой фонарь и отправлялся на работу в подземелье. Раз он как-то не уберегся, и камень, упавший сверху, ударил его так сильно по голове, что Огородников упал и с полчаса пролежал без памяти. Очнувшись, он ощупал рану и бросился к реке смывать запекшуюся кровь. С тех пор он стал осторожнее и, подперев потолок досками, принялся расширять стены. Точно какой-то сталактитовый грот выходила его масленка.
Само собою разумеется, что эти ночные работы породили в Сластухе бесконечные толки. Нарочно приезжал даже старшина, чтобы разведать о подземных стуках около усадьбы Огородникова. Но так и уехал, ничего не узнав.
