Совершенно зачарованный, я лицезрел это невиданное зрелище, однако одновременно ощущал, что во мне зреет жуткое отвращение при виде этих совершенно чуждых мне существ. Одновременно с этим я словно предвкушал момент неожиданного открытия, способного прояснить мне значение всего этого перемещающегося и шевелящегося кошмара. Со все большей отчетливостью и ясностью осознавая, что двигающиеся конические фигуры с подчеркнутой заботой относятся к громадным кубам, я увидел, что их странные головы были увенчаны четырьмя нежными на вид сероватыми стебельками, заканчивавшимися похожими на бутоны отростками, тогда как с нижней их стороны произрастали восемь извилистых эластичных щупалец буровато-зеленого цвета, которые находились в состоянии постоянного змееподобного движения, растягиваясь и сокращаясь, удлиняясь и укорачиваясь, колыхаясь из стороны в сторону, как если бы они жили самостоятельной жизнью, никак не связанной с более грузными и вялыми конусоподобными телами. И вся эта сцена утопала в бледном красновато-сиреневом свечении, словно исходившем от умирающего небесного светила, спектр лучей которого все больше сдвигался к ультрафиолетовой гамме цветов.
Зрелище это произвело на меня совершенно непередаваемое впечатление; мне казалось, что я получил возможность заглянуть в совершенно иной мир, гораздо более обширный и безбрежный, чем наш собственный, отличный от него своими совершенно необычными размерами и формами жизни, и находящийся в безмерно далеком удалении как во времени, так и в пространстве. Глядя на этот чуждый мне мир, я постепенно все более осознавал - ибо словно впитывал в себя его безбрежное и чудовищное знание, - что вижу перед собой умирающую расу, перед которой стоял жестокий выбор: либо покинуть данную планету, либо погибнуть вместе с ней. В какое-то мгновение я словно распознал ростки все более надвигающейся на меня злобной силы, и страстным, отчаянным усилием скинул с себя оковы этого странного, сковывающего все мое естество пения, криком протеста словно распахнул отдушину для выхода все более усиливающегося страха, а затем резко поднялся на ноги, с грохотом опрокинув при этом на пол стул.
В то же мгновение видение, зависавшее у меня перед глазами, исчезло, и комната приобрела свои былые очертания. Напротив меня сидели мои гости все те же семеро удивительно похожих на Эдгара По джентльменов, теперь еще более бледных и апатичных, ибо и их гудящее пение и странные хрипловатые словесные вставки окончательно смолкли.
