При появлении начальства писцы поднялись с мест и отвесили поклоны. Колесов поздоровался с каждым за руку и обратился к только что явившемуся и протиравшему очки своему старшему помощнику, Рябинину, угрюмому, коренастому брюнету:
— А вы, Матвей Ильич, исполнили ту бумажку, что я вам третьего дня вручил? Уж очень мне надоедают с ней из губернского акцизного управления!..
— Испо-олнил! — раздался резкий, как у чревовещателя, теноровый голос Рябинина, причём он, доставая из портфеля нужную бумагу, вытащил вместе с нею какой-то фотографический снимок.
— Это вы что сняли? — подхватив фотографию, спросил делопроизводитель.
— Это «Мавритания» с задней стороны, а вон и вы выглядываете, — пошутил надзиратель, заглядывая на карточку через плечо Петунина.
— Уж вы скажете, Терентий Яковлевич! — покраснел молодой человек. — У вас непременно, где ресторан, там и я должен быть… Даже обидно, право!
— Да что вы, господа, какой ресторан? — серьёзно возразил помощник надзирателя. — Это то самое помещение в селе Смоленском, которое предназначено для открываемой казённой винной лавки… Здесь гораздо лучше видно, чем на плане… Сейчас вы смотрите общий вид помещения снаружи, а вот вам внутреннее расположение… — с этими словами Рябинин начал вынимать из портфеля карточки, одна за другой, поясняя. — Это вот — самая лавка; это — квартира для продавца; вот дворовые постройки… Жаль только — кладовая у меня не совсем ясно вышла!
Среди снимков нанятого помещения оказалась масса всевозможных других, которые, передаваясь из рук в руки, долго рассматривались с критическими замечаниями всей канцелярией.
Матвей Ильич был упорный фотограф-любитель. Он брал с собой аппарат, когда ездил даже в уезд на ревизии, снимая преимущественно не пейзажи, встречавшиеся по дороге, и не близких, знакомых, или чем-нибудь интересных людей, а, вообще, всё, что относилось к его специальности, как-то: винокуренные заводы, склады, казённые винные лавки и т. п.
— Ну, фотографии! Заводы да склады… Очень интересно! — со смехом сказал Петунин. — Постойте-ка, господа, я поищу у него в портфеле: нет ли там чего-нибудь попикантнее!
Рябинин, услыхав эти слова, обиделся.
— Ничего тут смешного нет! Певиц, извините, из «Мавритании» не снимаю, а только то, что может быть полезным для службы! — резко заявил он и стал вырывать у всех разошедшиеся по рукам снимки.
Взглянув на делопроизводителя, надзиратель нахмурил брови и укоризненно покачал головой, а Петунин, по обыкновению, покраснел и, для вида, сосредоточенно углубился в бумаги.
